Сначала внимание привлекает вырез на спине длинного черного сарафана.

Затем необычный для засушливого июля аксессуар – зонт-трость, на который она опирается. Черный пиджак переброшен на сгиб локтя. Темные волосы длиной по плечи… И кеды. Белые…

Стоя вполоборота и глядя в экран телефона, девушка одним движением откидывает назад пряди, заслоняющие лицо.

Сощурив глаза, жадно разглядываю ее профиль – тонкий ровный нос, небольшой открытый лоб, скулу… И меня всего шатает, покачивает вперед. Каким-то магнитом к обочине тянет – так хочется подойти, развернуть ее за плечо и заглянуть в глаза.

Но она резко отворачивается, лишая возможности рассмотреть ее лицо. В кармане тормозит такси.

Взяв трость и пиджак подмышку, заметно хромая, девушка приближается к тачке и забирается в салон. “Рено” срывается с места, оставляя меня дышать пылью. Нет, не дышать. Задыхаться от осознания.

Ее аномальная походка теперь объясняет наличие трости и мое неудержимое желание подойти ближе.

Это была она.

Мать вашу.

Это точно была она

2. 2

Кира

Переждав столпотворение возле раковин, подхожу к крайней и выдавливаю из дозатора немного мыла на ладонь. Маша покидает свою кабинку и становится рядом.

После танцев и коктейлей у нее порозовели щеки, а пряди, обрамляющие лицо, завились красивыми локонами. Со своим вздернутым носом и большими карими глазами Машка такая хорошенькая!

Настоящая именинница!

Я редко хожу на тусовки, тем более на танцы. С моей грацией Джона Сильвера это вполне объяснимо. Машку тоже не назовешь заядлой тусовщицей, но дискотеки она обожает.

С нами здесь сегодня еще ее двоюродная сестра Юля и Юлькины одногруппники – Андрей и Вова. Юлька встречается с Андреем, а Вову она, вроде бы как, для Маши пригласила. Но тот сразу мной заинтересовался, хотя я не флиртовала, даже не улыбнулась ему ни разу. Перед Машей жесть как неудобно. Если бы знала, что так получится, нашла бы причину, чтобы не ехать.

— Ну и как тебе Вова? — тихо спрашивает Маша, ополаскивая руки.

Ловлю ее внимательный взгляд в отражении зеркала. Ушакова не выглядит обиженной, скорее, заинтересованной даже.

— Никак.

Машка заметно огорчается.

— Почему? Симпатичный же.

Только Ушакова может расстроиться из-за того, что мне не понравился парень, которого позвали для нее.

— Маш, ты парней по внешности выбираешь, или есть какие-то другие критерии? Интеллект, там? Воспитание? М? Нет? — выталкиваю резче, чем хотелось бы.

— Ты ему понравилась, если что, — сообщает она, опустив взгляд. — Юля сказала мне, что Вова сказал Андрею…

— Он сказал это до того, как увидел, что я хожу с тростью, или после? — перебиваю ее.

— Какая разница?

— Вот увидишь, он сольется.

— Опять? — ахает Маша. — Кир, перестань! Это же жесть, что ты задвигаешь бедным парням! Ну кто после такого не сбежит? Ты же специально их отталкиваешь! Жути нагоняешь! Даже шанса не даешь!

— Ушакова, займись лучше своей личной жизнью, — торможу ее эмоциональный порыв.

— Как? На меня никто никогда не обращает внимания.

— Как никто? А Шурик?

— Ну да, с такими толстыми ногами Шурик – мой предел. Типа, жировое притяжение, да?

Машка, вроде бы, и огрызается, но у нее это получается совершенно беззлобно.

— Ты не жирная, — возражаю ей уже чем-то вроде мантры.

Не сосчитать, сколько раз, начиная со школы, я повторяла эту фразу, но все бесполезно.

— А какая я? Кровь с молоком? Широкая кость? Если бы у меня были такие ноги, как у тебя… — сообразив, что ляпнула, Маша закрывает рот ладонью. — О, господи… Кир, прости, прости, пожалуйста! Я не то хотела…

Отвернувшись, она прижимается виском к плитке и в раскаянии всхлипывает.