Пока переписывались, еле крутилась. Пока разговаривали, расходилась все быстрее и быстрее. Но еще можно соскочить.

В игнор его. Напишет – в ЧС. Однажды я уже так сделала. Королеву не привыкать.

Пытаюсь на него разозлиться, как чернокнижник, реанимирую самые болезненные воспоминания об этом человеке, гашу самые нежные и трепетные, отбиваюсь от последних, как от стайки разноцветных бабочек.

Беда в том, что и то, и другое – части единого целого. Черное и белое. Гребаные половинки. И, чтобы их разделить, придется из меня полдуши вынуть.

Конечно, я не сумасшедшая и не страдала по Егору все эти годы. Да, вспоминала, искала в соцсетях, следила за тем, как развивается его дело, но без фанатизма. Дверь в юность была надежно закрыта на сто замков с табличкой “Не входить!”.

Время действительно – лучший врач.

Сейчас у меня замечательная жизнь…

Размышляя таким образом, я давлюсь водой. Выливаю остатки в мойку. Сжимаю веки и, ссутулившись, опираюсь ладонями на прохладный камень.

Внутри растет напряжение, распирая легкие, давит на ребра, пока не находит выход, преобразуясь в истерический смех.

Замечательная жизнь… Да-да-да…

Ну кого я обманываю?

Я… калека. Я неполноценная женщина. Я же потенциальный синий чулок. Я не ищу отношений. Я всячески от них увиливаю. Мужской интерес для меня – раздражитель.

Секс… Это что, вообще?

Я не вижу себя чьей-то женой, матерью, даже любовницей. Я никогда не стану такой, как Лера, к примеру. Я не чайлдфри, но готова к тому, что дети моего брата окажутся единственными Файферами младшего поколения.

Тогда что я теряю?

Хочешь увидеться?

Да, пф, давай увидимся! Какие проблемы?

Нервно зажав зубами нижнюю губу, хватаю с кухонного островка телефон.

Итогом моих пятиминутных душевных метаний становится продолжение переписки с Егором.

Я: 53.607003, 58.611243. Подъедешь, набери.

Егор Королев: Ок. Такси в пути. Не засыпай.

7. 7

Кира

Шесть лет назад

После физры, взмыленные и запыхавшиеся, мы с Машкой заходим в раздевалку. Маша с трудом дыхание переводит. Лицо и шея после физической нагрузки у нее пошли пятнами, я тоже еле ноги свои тощие волочу. Ноздря сегодня был ударе, гонял нас весь урок: два круга вокруг футбольного поля, беговые упражнения, затем ведение баскетбольного мяча на площадке отрабатывали. Я себе все ладони отбила.

А Ноздрев орал, как ненормальный:

— Не смотреть на мяч! Не смотреть!

Потом, в конце урока, в зале еще и нормативы заставил сдавать по отжиманию.

Протискиваясь между девочками, я подхожу к скамейке, сажусь и снимаю спортивные штаны.

— Блин, задрал этот ссаный физрук! — возмущается Ефимова, уже раздевшись до нижнего белья. Я отвожу взгляд, увидев ее полупрозрачные кружевные стринги и голые ягодицы. — Ну не хочу я отжиматься! Я же девочка! На фига мне руки, как у качка?! — стонет она. — Регин, только без обид, — предусмотрительно обращается к Валеевой.

У Регины рельефное и подсушенное тело – мышцы, хоть анатомию изучай. Прежде, чем нырнуть в худи, она поправляет свой спортивный лифчик и комментирует жалобы Лены:

— Да норм же потренькались.

— Конечно, ты же у Ноздри любимица! — парирует Лена. — И ты на спорте! Тебе легко говорить! В пятницу скажу, что у меня КД!

— Пф, Лен, да у тебя каждую неделю менстряк. Думаешь, прокатит? — смеется Регина своим низким голосом.

— Типа он помнит, когда у кого месячные! — возражает Лена. — Ну жесть! Завтра опять все болеть будет!

— У меня уже… — жалуется Ульяна, раскатывая по голени черные колготки. — Блядь, зацепила!

— А я себе на Алике таки-и-ие заказала! Шлюшские! — хвалится Лена. — Ща…

Машка переодевается справа от меня. Я веду ладонью слева, отодвигаю рюкзак, чтобы взять одежду, но моих брюк там нет. Поднимаюсь, чтобы поискать получше.