Она подступала ближе, глядя на Ким сверху вниз, заставляя пятиться.

— И мы так счастливы, что ты к нам пожаловала…

Еще шаг назад, и в спину уперся выступ стены.

— Вот думаем, где бы еще пару пуховых перин для тебя достать.

В каждом слове жесткая издевка.

— В чем моя вина?

Ким действительно этого не понимала. Если с Андракисом было все просто и понятно — они завоеватели, то почему ее так встретили в Асолле было загадкой.

— Ни в чем, — Мелена будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала, — просто в замке не любят тунеядцев. Никто не собирается тебя кормить и поить просто так.

— Не нужна мне ваша еда и перины не нужны. Я могу просто уйти. Вернуться в долину…

— Да-да, конечно, — жесткие пальцы сомкнулись на ее локте, — вот как наш мастер воспоминаний с тобой поработает, так и вернешься. И запомни, девочка, законы — есть законы. Никаких поблажек.

Глядя в ее равнодушные, холодные глаза Ким поняла, что спорить бесполезно. Что здесь у нее не больше прав, чем в лагере у андракийцев. Даже хуже. В лагере у нее была Лисса…и Хасс. А теперь один в недрах темницы, а другая где-то на конюшнях.

Мелена привела ее на второй этаж к двери, украшенной золочеными завитушками и вензелями, и без стука вошла внутрь.

В большой богатой комнате не было никого, кроме пышно разодетой пожилой женщины, восседающей на шелковых подушках. Возле ее ног скакали две белые, отвратительно толстые собачки и капризно тявкали, а она умильно улыбалась, брала с подноса кусочки свежайшей вырезки и скармливала своим любимицам.

Одна из них, при появлении Ким, разразилась звонким истеричным лаем.

— Тише, Лили, — хозяйка погрозила пальцем, — сорвешь голос. И мне снова придется тебя отпаивать теплым молочком!

Ким вспомнила Манилу, для которой не то, чтобы теплого молока, но и нормального чая во всем монастыре не нашлось.

— Кассандра, — Мелена слегка склонила голову, но поклон вышел скорее насмешливым, чем учтивым, — ты как всегда прекрасна.

— Ах, оставь, — кокетливо отмахнулась та, и как бы невзначай прикоснулась пальцами изумрудному ожерелью, — С тех пор как моя камеристка слегла с неведомой хворью, я выбиваюсь из сил. Едва справляюсь.

— Поэтому я и пришла. С сюрпризом.

Ким бесцеремонно выпихнули в центр комнаты. Она тут же была облаяна и удостоена оценивающего взгляда:

— Кто эта замухрышка?

— Твоя временная помощница. Ты не смотри, что она такая неказистая. Зато жилистая и работы не боится.

— Ну…не знаю… Она не внушает доверия моим котяткам.

Почему эта женщина называла своих собак котятками Ким понять не могла. И уж точно не горела желанием быть у нее прислугой. «Котятки» тем временем продолжали тявкать, а одна даже попыталась прихватить за сапог.

Хворостину бы и пожёстче…

— На неделю она в твоем полном распоряжении, — доверительно сообщила Мелена, — пользуйся на здоровье.

И ушла. А Ким осталась стоять посреди комнаты и не знала, что теперь делать. С каждой минутой столица Милрадии нравилась ей все меньше и меньше.

— Для начала приберись в спальне, — Кассандра отдала первое распоряжение и снова переключилась на собак, — деточки мои, ко мне.

Ким не могла смотреть на то, как она своими пухлыми, увешанными золотыми кольцами пальцами кидает в маленькие пасти кусочки мяса, поэтому ушла в спальню. Такую же большую и просторную, но настолько заваленную барахлом, что было неприятно в ней находится. Пахло неубранным помещением, псиной и сладкой розовой водой.

Подавив тяжелый вздох, Ким начала убираться. Встреча с мастером воспоминаний страшила ее не меньше встречи с императором Андракиса. Поэтому надо было успокоиться, остыть и решить, что делать дальше.