— Что будет с андракийцем? — осторожно поинтересовалась она.

Мелена истолковала ее дрожащий голос по-своему:

— Не переживай. Чудовище больше не опасно. Посадим его на цепь, закуем в самые крепкие кандалы и будем держать так глубоко, что он забудет, что такое дневной свет.

Что-то жгучее, болезненное прошлось вдоль спины, поднимая волосы на затылке. Она не могла представить кхассера в цепях, обессиленного, бледного, с темными кругами под глазами. Для нее он всегда был тем, в ком кипела жизнь. Гордый, сильный, уверенный в себе. Порой замкнутый и жесткий, раздражающий своим хладнокровием, а порой внимательный и…

— Очнись! — Мелена дернула ее за руку, вынуждая остановиться, — ты случаем не блаженная?

Ким поняла, что все это время ей что-то говорили, но не могла вспомнить ни слова.

Проклятый Хасс! Как всегда из-за него проблемы! Только рассердиться по-настоящему не получалось, потому что сердце все больше заходилось от тревоги и от ощущения того, что все неправильно.

Мелена распахнула дверь и пропустила Ким вперед.

— Шагай!

Они очутились в светлом зале, таком большом и просторном, что в нем могла поместиться вся Обитель Сна. Людей здесь не было, кроме мужчины, сидевшего возле окна. Перед ним стоял мольберт и стол, заваленный тюбиками краски. Он неспешно водил кистью по холсту, прорисовывая белые завитки облаков на лазурном небосклоне.

В груди неистово подпрыгнуло сердце, когда Ким узнала привычные очертания горы, похожей на зуб лисицы.

— В чем дело, Мелена? — спросил он, не оборачиваясь, — я же просил не беспокоить.

— Мой король, — она учтиво склонила голову и, пихнув «гостью» локтем, прошипела, — кланяйся!

Ким неумело поклонилась, но все равно не могла оторвать взгляда от картины.

— У нас новости из долины.

— Они не могли подождать?

— Никак нет. Мы поймали кхассера.

Кисть дрогнула, испортив белоснежное облако.

— А еще, привезли лекарку.

— Это еще зачем? — король недовольно рассматривал брак на картине.

— Она проснулась зимой и была в Андракисе.

Мужчина медленно поднялся, взял короткий нож со стола и безжалостно, крест-накрест исполосовал картину:

— Хлам.

После этого вытер руки льняным полотенцем и обернулся.

У него были маленькие невыразительные глаза, но зато весьма выдающийся нос, и рот большой пухлый, как у жабы. Зеленая, бархатная жилетка, накинутая поверх белой рубахи, подчеркивала внушительного размера живот, при этом руки и ноги были длинными и худыми. Он выглядел нелепым, но ни у кого и мысли не возникло бы смеяться. Потому что в его взгляде не было ни сочувствия, ни милосердия. Только лед.

Ким невольно сжалась, пытаясь казаться меньше, чем на самом деле.

— Мастер воспоминаний во дворце?

— Нет. Вы отправили его к восточным заставам…

— Пусть возвращается.

— Это займет неделю. Не меньше.

— До его приезда кхассера держать под стражей и не позволять набираться сил.

— А девчонка?

— Ее пристрой куда-нибудь. Пусть пока поработает. И смотри, чтобы ее никто трогал. Она нужна целой и невредимой.

***

Ким уже не понимала, что творится вокруг. Почему все менялось так быстро и без ее согласия. Кто все эти люди, которые считали, что вправе решать за нее: куда идти и что делать.

— Поторапливайся! — Мелена даже не обернулась, когда она споткнулась на лестнице, и едва не упала, в последний момент схватившись за холодные каменные перилла.

— Куда мы идем?

Ответа не последовало. Тогда, сделав еще пару шагов Ким, остановилась. Ее проводница сначала бросила взгляд через плечо, потом обернулась и недовольно спросила:

— Что ты там копаешься?

— Я пленница? Заключенная? Преступница?

— Ну что ты милая, — улыбка Мелены была сродни волчьему оскалу, — ты наша гостья. Очень важная и полезная…