Авария всколыхнула…И теперь она бурлит во мне, заваривая какую-то гремучую смесь. Пока удаётся держать в себе это варево, но если они так и продолжат от меня скрывать информацию, то будет плохо. Всем. Потому что крышка на моём котелке держится исключительно благодаря стараниям Каролины.

-Тебе надо успокоиться, Тай. С Каролиной всё будет хорошо, - кладёт руку на мою грудь, утешая.

Шаг назад…И неконтролируемый взгляд полный ярости заставляет девушку оцепенеть ненадолго.

-Я не для того вёз их сюда, чтобы слушать ваши утешения. Что с ребёнком? – выговариваю сквозь зубы, стараюсь чтобы то, что говорю не было похоже на рычание, но судя по хмурому взгляду Ольги, получается хреново.

- Тай, - выдыхает. – Ты же не отпустишь меня пока не расскажу, да?

-Да.

-Тогда хромай за мной, мне нужны иммуноглобулины.

-Зачем? У неё отрицательный резус-фактор? – сглатываю вонзившийся кол.

Никогда не задавался вопросом по этому поводу, а стоило.

Хочется биться головой о стену, орать, крушить и убивать, потому что у меня положительный…у Ивана тоже, насколько я помню, а значит…угроза выкидыша даже в спокойное время висит над нами, как дамоклов меч, а при травме…Это пиздец.

-Да, отрицательный, поэтому хочу сразу исключить повреждение плаценты.

Опираясь на трость здоровой рукой, раненной придерживаю мотор в груди. Он барахлит, иногда пугая до чёртиков, но сейчас работает на повышенных, гоняет кровь в ускоренном темпе.

Щёлкаю позвонками и морщусь от боли. Около правой лопатки нехилая гематома, стоит потянуться и она тут же даёт о себе знать.

Не отстаю, шоркая ногами, иду следом.

-Ты можешь не частями, а полную картину обрисовать?

-Как Иван? – неожиданно переводит тему.

Хватаю за руку эту несносную мать всея Руси и заталкиваю в первую попавшуюся дверь.

-Слушай сюда, не зли меня, Оля, - вжимаю в стену. Прикрываю глаза стараясь притупить вспыхнувший пожар гнева в груди. – Ты меня не знаешь. И то, что ты дружишь с Каролиной тебе не поможет, размажу по стенке. В лучшем случае умрёшь.

-А в худшем? – пищит, но глаз не отводит.

-Станешь овощем.

-Я слышала ты военный врач?

-Слышала, - хмыкаю и оскаливаюсь. – Я не просто военный… - закрываю глаза, хочу забыть и стереть из памяти всё, что довелось пережить когда-то, но оно накатывает всегда резко и неожиданно, вот прям как в эту минуту. – Я сейчас спрошу в последний раз, и ты либо отвечаешь, либо…

Кивает быстро головой и открывает, словно рыбка головой.

-Как ребёнок?

-Пусти, - цепляется холодными пальцами за мою руку. – Ну больно же!

Отпускаю нехотя. Но с места не двигаюсь.

-Шанс есть, - бурчит обиженно. – Я делаю всё, чтобы сохранить малыша. В первом триместре матка находится в пределах малого таза и при ударах, падениях опасность минимальная. Только на это и надежда.

-Но? – тороплю эту рохлю.

-Но было небольшое кровотечение и боли. Кровотечение устранили ещё в городской, я перепроверила, больше жидкость не скапливается. Но… Также у плода я заметила снижение и перебои сердцебиения.

-Что это значит?

Я, конечно же, проходил в интернатуре все эти женские тонкости беременности и даже роды принимал, но за время боевых действий и позже…Чёрт! Да я сейчас даже не вспомню, как рану перевязать. Весь мой организм настроен только на одну волну – жизнь дорогих мне людей.

-Ты точно врач? – прищуривается ехидна.

-Проверим? Тут операционные недалеко, - отвечаю взаимностью. – Что у тебя лишнее? Желудок? Аппендикс? А может толстая кишка?

-Какие мы нервные, - фыркает. – Это значит, Тимур Алексеевич, что у неё была травма. Самое главное и Каролина, и плод живы. Укол от столбняка я сделала, сейчас укрепим плаценту антирезусными телами, грамм триста, и будем ждать, и наблюдать. А вы должны взять себя в руки, и перестать кидаться на всех врачей!