Она вставила кассету в магнитофон и нажала «Пуск».

Ирина ожидала всего, но не того, что произошло в следующую секунду – внезапно тишину комнаты прорезал звук колокола.

Его появление здесь, в чужом мире, на чужой земле, показалось Ирине совсем неуместным. С каждой секундой он звучал всё отчётливее и смелее, затопляя всё окружающее пространство, подчиняя и захватывая сознание девушки и унося его куда-то далеко-далеко – на родную землю.

Потом послышался знакомый хриплый голос Игоря Талькова:

«Листая старую тетрадь расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты могла себя отдать

На растерзание вандалам…»

Эту песню Ирина слышала впервые.

В недоумении читая названия песен альбома на цветной вставке из подкассетника, она не находила ни одного, которое могло бы подходить под льющиеся из магнитофона слова.

«РА-ССИЯ», – грянул припев песни.

Подкассетник выпал из рук Ирины, а из глаз вдруг градом хлынули слёзы.

Она будто ослепла, не замечая больше ничего вокруг.

Внезапно её обжёг представший перед внутренним взором зов Родины, устремившей свой луч прямо к её томившемуся от одиночества сердцу.

Эта песня не просто брала за душу, она рассказывала Ирине – кто она и где её место, она давала почувствовать ту самую сокровенную связь, какую, должно быть, чувствуют мать и сын, когда матери приходится провожать сына на войну.

Ирина будто провалилась в раскрывшееся сердечное пространство, и благодарное сердце вылилось наружу обильным потоком столь долго сдерживаемых слёз…

Энджел сидела на кровати не шевелясь, выпучив глаза, не понимая, что происходит.

– Тааак, и что вы тут у нас слушаете? – заглянул в комнату Керри.

Видно, он решил вмешаться в слишком вольное поведение девочек. Но стоило ему увидеть глаза Ирины, он тут же изменился в лице. Всезнающий Керри вдруг растерялся.

Да, да, просто растерялся. Он никак не ожидал увидеть подобную реакцию, и теперь, уже чувствуя себя неловко, как будто вторгся в чью-то запретную зону, он пытался найти вежливый способ покинуть комнату. Но в голову его явно ничего не приходило, и он просто сделал шаг назад и закрыл дверь.

Ирина увидела Керри, но ей было не до него. Её сознание словно парило на неведомых ей прежде высотах. Она жадно впитывала каждую каплю всепроникающей, сильной песни. Словно в её сердечной пустыне пошёл проливной дождь…

Песня закончилась, Ирина очнулась и выключила магнитофон. Она не желала больше сюрпризов. Если песни на кассете не соответствуют тем, что записаны на обложке, то она очень хотела бы прослушать их в полном одиночестве, чтобы снова пролился этот чудный тальковский дождь, чтобы родина снова встала исполином в её сердце.

– Можно я возьму магнитофон? – спросила она у Энджел, вытирая слёзы.

– Конечно, возьми, – не найдя, что ещё добавить, ответила ошарашенная произошедшим Энджел.

Ирина взяла магнитофон и ушла к себе. До конца дня она слушала незнакомые песни, плакала и, как ей казалось, взрослела.

Что-то менялось в её сознании, в восприятии реальности, в отношении к новому миру, в который она прилетела с другого конца земли. Возможно, это прорастала в ней Родина, давая глубокие корни и оставляя кровоточащие раны.

Ирина не знала – ЧТО с ней происходит, но ни за что на свете не хотела выходить из состояния светлой грусти, вселенской тоски и глубокого чувства родства – как будто от этого зависел теперь смысл всей её будущей жизни.

Урок 2.

Родина – это не просто кем-то придуманное слово, это живая связь, которая даёт силы жить.

Глава 3. Путешествие по южному Орегону

Оставшиеся до школы дни каникул пролетели незаметно. Керри и Грэйс приобрели новый автомобиль – подержанный, но всё-таки в великолепном состоянии, блестящий синенький Ford. На нём они устроили Энджел и Ирине поездку по южной части Орегона.