Не просит большего? Ну, да, как же! Видимо, поэтому он украл ключ и пришёл ночью в мою спальню без рубашки? Чтобы просто попросить подписать согласие.

Вот и шиш ему, а не моё согласие!

Мотаю головой и возобновляю попытки освободиться. Но они вызывают у Люциана лишь улыбку.

- Вы даже во сне так отчаянно сопротивляетесь моим ласкам, моя дорогая. Это неправильно.

Цепляюсь за его руку и со всей силы тяну, отрывая от своего рта. Сделать это удаётся с трудом и не сразу, но всё-таки мои муки оказываются не напрасны.

- Ну, разумеется! – зло шиплю я на него. – Вы бы наверняка предпочли, чтобы я просто легла и раздвинула перед вами ноги.

- Хм, честно говоря, я не стал бы отказывать себе в удовольствии воспользоваться подобным приглашением. – Этот наглец даже не пытается утаить от меня свои гнусные намерения. – Но сейчас имею в виду несколько иное, Леа. В вашем случае сопротивление – это неверно выбранная тактика. Своим поведением вы лишь сильнее провоцируете и распаляете мои нескромные желания. Касательно ваших раздвинутых ног.

- Да как вы смеете?!

Замахиваюсь и тянусь рукой к его противной роже. Хочу, если не выцарапать глаза, то исполосовать лицо так, чтобы его ещё долго никто не мог узнать.

А в мозгу бьётся лишь одна мысль: не позволить овладеть мной! Если сейчас Люциан Григгс победит в борьбе и лишит меня девственности, ненавистной свадьбы с ним уже не миновать.

- Одно движение, и, клянусь, я заору так, что подниму на уши всю округу! – угрожаю я жениху, имевшему наглость ввалиться в мою спальню посреди ночи. – И на этот раз вы не закроете мне рот.

- Не сомневаюсь. Только никто не придёт на твой зов о помощи. Или думаешь, твой отец не в курсе, что я здесь? – Мой чёртов жених, замечает он это или нет, легко переходит на «ты», отбрасывая свою напускную вежливость. Он вскидывает бровь и уже откровенно насмехается надо мной и моими попытками отбиться от него. – Нет, дорогая моя, ему плевать. На всех, кроме себя самого.

- Не верю ни единому вашему лживому слову, господин Григгс. Мой отец порядочный человек.

- Твой отец… – Люциан хватает меня пятернёй за горло и слегка сжимает пальцы. На миг кажется, что он вот-вот задушит меня. Я хватаю воздух ртом и, не на шутку испугавшись, беспомощно хлопаю глазами. А Люциану моего секундного замешательства оказывается достаточно, чтобы повалить меня на кровать. – Твой отец жалкая, бездушная мразь! За тёплое место в Совете Содружества он продал мне другое тёплое место. То, что находится между твоих ног.

Эти слова, слетевшие с губ Люциана, звучат грубо и безжалостно. Но где-то очень глубоко в душе я знаю, что он прав.

Щёки опаляет жаром стыда и негодования одновременно. Замираю на мгновение, глядя в ставшие ещё более тёмными глаза господина Григгса.

Хочу закричать, ударить его, но не могу и пошевелиться. Словно в болоте вязну в глазах жениха.

Его рука опускается на моё бедро и медленно движется вверх, постепенно приближаясь к тому месту, о котором говорит Люциан.

И когда пальцы жениха касаются кожи там, между ног, я окончательно впадаю в ступор.

Сжимаюсь в комок, свожу ноги так сильно как могу. Надеюсь, это не позволит Люциану тронуть меня. Но на деле его ладонь, зажатая между моих ног, вызывает странное ощущение, от которого становится неловко.

Ослабляю хватку, и пячусь назад, забывая, что пятиться мне, собственно, некуда. Позади изголовье кровати и стена.

Господин Григгс убирает руку и не делает никаких иных попыток удержать меня или хотя бы просто прикоснуться.

Отвожу взгляд от его руки, мирно лежащей на постели, и поднимаю голову. Мои глаза снова встречаются с его глазами. И я различаю бушующую в них тёмную страсть.