– Однако шутить жестоко надо мной ты можешь, отчего бы и не поступать так же? – с лёгкой обидой спросила эльфийка.

– Оттого, что слово и дело имеют разный вес и разные последствия, разве не очевидно?

– Возможно, – она не знала, как на это ответить, но слова Иддина заставили её задуматься. Словам мага, быть может, действительно, не имело смысла верить, они имели для него малый «вес», а вот к поступкам стоило приглядеться – кажется, здесь он не позволял себе шутить и обманывать…

Они спустились к песчаному берегу, думая каждый о своём. Ниольи любовалась синевой воды и неба, почти позабыв про мага, а Иддин любовался ею и всячески старался не выдать этого, скользя взглядом по всему пейзажу и словно случайно задерживая его на эльфийке.

Песок, как и ожидала Ниольи, оказался прохладным и влажным, и очень мягким. От воды в сторону берега веяло приятным свежим бризом. Лёгкий ветерок играл волосами девушки, перебирал их незримыми воздушными пальцами. Иддин глядел на неё и завидовал ветру, который мог трогать её где пожелает, вплетаться в густые, тёмные пряди и шептать всё, что чувствует, касаясь лёгким дыханием уха. Ему, Иддину, это было не позволено.

Разувшись, Ниольи шагнула в воду, и ноги её ласкали набегавшие на берег волны. Улыбаясь, она закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать прикосновения моря, и лучше запомнить их. Она понимала, что всё это скоро закончится и вряд ли когда-то повторится, и хотела сохранить каждое ощущение в своей памяти.

– Вижу, тебе нравится здесь, – нарушил молчание Иддин. Ниольи кивнула, улыбнувшись шире.

– Спасибо, что привёл меня сюда, – проговорила она, открыв глаза и посмотрев на него. Маг слегка пожал плечами и дёрнул бровью, показывая, что это не стоит благодарности. – Почему ты захотел показать мне это место?

– Захотел?.. – точно удивившись, тихо, сам себе повторил он и через секунду раздумий согласился. – Да, пожалуй, что так, захотел.

Ниольи удивлённо смотрела на него, всё ещё ожидая ответа, но не торопила. Маг разобрался со своими мыслями и вернулся к ней, заговорив громче и со свойственной ему уверенностью:

– Я подумал, что все, кто приезжает в Кемьен, ходят смотреть на море, так, может, и ты захочешь, вот и предложил. Да и на что ещё смотреть в портовом городе? Море, песок и дурацкие чайки!

– Уверена, в Кемьене есть театры и музеи, красивые парки, площади с памятниками и статуями… Но ты позвал меня сюда. И, кажется, об этом месте знают не многие, раз никого, кроме нас, тут нет… Чем оно особенное для тебя?

– В детстве я любил здесь бывать. Хотя и ненавижу море. Всякий раз думаю о том, сколько под этой водой загубленных жизней – и не хватает воображения представить. Куча мальчишек моего возраста утонули здесь, когда так же, тайком от взрослых, прибегали сюда купаться. И некоторых я даже знал.

– Это… ужасно романтично, – с лёгкой усмешкой произнесла Ниольи, не понимая, как реагировать на эти странные слова.

– Да, – согласился Иддин к ещё большему её недоумению. – Мне тоже так кажется.

И лицо, и голос его были абсолютно серьёзны. Если он сейчас и шутил, то никто на свете не смог бы это определить. В голове Ниольи мелькнул вопрос, который в другой беседе смотрелся бы неуместно, и который она никому больше не решилась бы задавать, но Иддину, здесь, после разговоров об утопленниках, он казался сам собой разумеющимся, даже удивительно логичным.

– А если бы ты мог сам решить, какой смертью умереть, что бы ты выбрал?

– Я предпочёл бы не умирать вовсе! – весело ответил маг, нисколько не удивляясь, что Ниольи о таком спрашивает.

– И всё-таки, это неизбежно. Даже для Великого мага однажды настанет час…