Иддин на её слова усмехнулся, взгляд его повеселел и заискрился задором.

– И ты можешь представить меня в приличествующих сыну благородного семейства одеждах на уроке танцев?

– Нет, – призналась Ниольи, сразу же ощутив, что предыдущие слова и предположения были глупыми.

– Значит, у тебя плохая фантазия! – волшебник засмеялся. – Я, правда, и сам с большим трудом могу это вообразить, но когда-то, в далёком прошлом, такую картину можно было наблюдать воочию. Хорошо, что отец не нанял художника, чтобы запечатлеть меня в то время!

– И как же случилось, что мальчик из благородной семьи стал исследовать тёмные закоулки Кемьена?

Ниольи помнила, что Иддин рассказывал в Фиене – о смерти отца и об отстранённости от его жизни матери, и догадывалась, что эти события и были ответом на её вопрос. Но ей хотелось подтвердить свои мысли и убедиться, что она правильно связала всё у себя в голове. Однако Иддин больше не собирался допускать той откровенности, которую позволил себе когда-то, и не стал углубляться в прошлое.

– Быть одинаковым скучно, – объяснил он. – Скучно играть по правилам, если они не меняются по ходу игры, заставляя меняться и тебя. И самому мне тоже скучно быть «правильным», то есть, таким, что всего тебя можно описать сводом правил, будто ты уравнение какое-то или закон природы – знаешь, как подброшенный апельсин всегда упадёт вниз. Не важно, внутренний ли это выбор, или подчинение чему-то извне, что сильнее его – я не хочу быть таким апельсином. Так что размеренной и расписанной по часам жизни долго я выдержать не смог.

Эльфийка понимала, что ответ этот не до конца честный, ведь не только в стремлении постоянно меняться и ломать границы внутри и снаружи себя, была причина ухода Иддина из дома. И вместе с тем в его словах была неподдельная искренность, неожиданно открывающая устройство его души…

Даже сейчас он говорил ей правду и ложь одновременно, словно не умея быть чем-то одним.

– Мы почти пришли, – прервал её мысли голос мага. – Сможешь сюда протиснуться, или полезем через верх?

Путь преграждала невысокая старая стена из крупного камня. Широкая трещина разделяла её на две части. Было очевидно, и по протоптанной тропе, и по отброшенным в сторону от прохода выпавшим из кладки камням, что эту брешь не один Иддин использовал вместо ворот.

Ниольи осторожно, стараясь не порвать и не запачкать платье, пробралась через трещину на другую сторону стены, и оказалась на огромном поле, спускавшемся к синей, уходящей за горизонт морской глади. Из окна иддинова дома это казалось совсем не так величественно и прекрасно… Теперь же она видела грандиозную и завораживающую красоту во всей её полноте, и была потрясена ею…

Маг приземлился рядом, заставив девушку вздрогнуть и резко выдернув её из состояния созерцающего умиротворения.

– Я был куда меньше, когда ходил этой дорогой в последний раз, – улыбнулся он на недоумение и растерянность Ниольи. – Как тебе вид? – Иддин кивнул в сторону берега.

– Это правда… стоило увидеть своими глазами, – она попыталась выразить всё, что чувствует, как можно более коротко и ёмко. – Не знаю, что сказать ещё…

– Тогда мы можем идти назад? – усмехаясь, спросил маг. Ниольи посмотрела на него с детской обидой и испугом, от которых Иддину стало даже стыдно за свою шутку.

– Назад?.. – повторила она разочарованно и огорчённо, окончательно добив его этим, и волшебник поспешил её успокоить:

– Если бы после проделанного сюда пути, мы сразу же пошли обратно, это было бы совершенно бездарной тратой времени, а я им весьма дорожу. Да и не поступил бы я с тобой так жестоко, ведь сам позвал сюда…