– Но с ней же всё в порядке?.. – тоже шёпотом переспросила Старшая.

– Да. Но… – Иддин загадочно и пугающе улыбнулся, и голос его стал таким тихим, что Старшая разобрала слова только по губам, – она нужна мне…

Старшая не ответила и быстро исчезла из коридора. За последние двадцать вёсен хозяин первый раз заговорил с ней, и все ужасающие рассказы и выдумки ожили в её голове. Жуткая улыбка мага, нечеловеческие глаза и таинственный голос порождали в сознании Старшей страшные картины, которые после обрастали подробностями и превращались в настоящие легенды.

Иддину нравилось то, в какой ужас он приводил всех обитателей этого дома, в том числе и собственную мать. Её одну среди всей бессчётной родни он любил, но любил тайно от всех, даже от самого себя. Они почти никогда не разговаривали. Ей было мало дела до сына, гораздо больше её заботили юные племянники и племянницы – дети младшего брата. Возможно, мать до сих пор не простила Иддину того, что в детстве после смерти отца он сбежал из дома, оставив её наедине с горем и болью. Возможно, за последовавшие годы его отсутствия она перестала воспринимать его как сына. Когда Иддин вернулся, он был уже совсем взрослым, и его мать ничего не знала о нём: ни чем он интересуется, ни чего хочет от жизни, ни даже того, что предпочитает на обед…

Остальных родственников Иддин презирал совершенно открыто, но, конечно, никто не осмелился бы выразить своё недовольство сильному магу и хозяину дома, из которого он в любой момент мог их вышвырнуть. Он непременно и выгнал бы всех лишних жильцов, если бы поселился здесь насовсем, а, впрочем, они и сами убрались бы отсюда, не выдержав такого соседства. Но, к их радости, в Кемьен маг приезжал редко и давно не считал это место домом.

В отличие от взрослых родственников Иддина, младшие – его двоюродные братья и сестры – помимо страха, испытывали и сильнейшее любопытство, и в прежние времена досаждали ему расспросами и просьбами показать колдовство. Один его брат даже набивался к нему в ученики и делал это настолько упорно и долго, не реагируя ни на объяснения, ни на угрозы, что Иддину пришлось в очередной раз уехать. Никакого таланта к магии за младшим братом он не заметил, а сколько вреда может принести бездарный волшебник, в первую очередь себе самому, Иддин прекрасно понимал – достаточно вспомнить, сколько раз он едва не погиб от неудачного заклинания. И это при том, что стал впоследствии Великим магом и уж точно не мог считаться бесталанным!

Изредка Иддин снисходил до того, что позволял ребятам посмотреть на колдовские приёмы, которые оттачивал, и те приходили в неописуемый восторг. Где-то глубоко внутри маг чувствовал, что они ещё ему пригодятся, вот только как он сможет использовать пятерых никчёмных бездельников, пока придумать не мог…

Глава 4

Вернувшись в свою комнату, маг ощутил подступавшую к разуму волну раздражения от всего, что случилось за последние два дня. Ничего особенного, по большому счёту, что могло бы серьёзно вывести из себя, но, почему-то выводило. Эльдэхин… она была очаровательна. Весь вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь он не отрывал от неё взгляда, улыбался и смеялся, начал болтать о всякой ерунде… Позавчера о зелье забыл – и всё из-за неё. Иддин с досадой должен был признать, что Эльдэхин нравится ему.

Его влекло к ней не только физически, но и душевно, чего давно не случалось. Он хотел говорить с ней, узнавать, слушать, делиться мыслями и идеями, и ему хотелось этого сильнее, чем затащить в постель и посмотреть, что у неё под платьем. Её душа и разум впервые за многие годы показались ему интереснее прекрасного лица и, очевидно, столь же прекрасного тела.