– Вот именно! Что там за сквер и бассейн? Это грузовик!

– Я тебе уже говорил, что предпочитаю работать с комфортом. Да и, кто сказал, что на грузовике не может быть бассейна?

– Может, тебе ещё и ресторан с массажным кабинетом?

– Я, кстати, там ещё и бар в кают-компании расширил.

– Вот, что с тобой делать? – устало вздохнул командор. – Кто, хоть летит с нами?

– Вот это другой разговор! Тони с Машей, Ирма и ещё несколько человек. Они завтра подъедут. Познакомлю.

– Кто?

– Увидишь. Люди надёжные. С ними я уже работал.

– Девушек, зачем брать?

– Они, прежде всего, бойцы, а потом девушки. Это костяк моей команды. Вернее, то, что от неё осталось после Миноса. Жалко парней. Они мне почти родственниками были, за столько-то лет. Остались только Тони, да Маша с Ирмой.

– Я бы не рисковал девушками.

– Ты это им скажи, если не боишься без глаз остаться. Выцарапают. А ты что маешься?

– Не знаю, чем себя занять.

– Вот чудак! В кои веки выпала возможность отдохнуть, а он скучает. Ты на яхте ходил хоть раз?

– А что я на ней не видел? Мне, в отличие от тебя, комфорт не нужен особо. А космос, он и есть космос. Хоть на «Бродяге», хоть на яхте, хоть на линкоре. Разница небольшая.

– Я тебе про другую яхту говорю. Океанскую. В океан на судне выходил?

– Нет. Ни разу.

– Собирайся.

– Куда?

– В порт. Сейчас я тебя покатаю.

– Никуда я не поеду! Что я в этом твоём океане не видел? Подумаешь, невидаль! Вода кругом и всё.

– Собирайся, говорю! Буду из тебя морского волка делать.

За окнами раздался стрёкот антиграва. На лужайку перед домом садился небольшой флаер, разукрашенный в яркие цвета, словно большая синуака, которых он видел на Транте. От цветов, аж в глазах рябит. Из флаера выбралась Ирма и, одёрнув игривый лёгкий комбинезончик, направилась на террасу.

– Извини, – увидев девушку, бросил Тэд и вышел из комнаты.

Грэй налил себе коньяк и опять откинулся на спинку кресла. Надоело. Это таллийское вино, этот варнский коньяк, этот виски из ячменя, выращенного на агрских полях. Пляж, прибой, сад, дорожки в сквере, фигурные скамейки и изящные фонтаны – надоело. Всё надоело. Захотелось занять привычное место в рубке, нажать сенсор включения антиграва, подплыть к секции подброса и взмыть на орбиту. А там, дав задание проложить курс навигатору, пристыковаться к разгоннику и рвануть куда-нибудь в черноту космоса. Бедные те люди, которые не испытали всё таинство полёта через космический вакуум.

Сквозь оконные блоки доносился бубнёжь, иногда переходящий на повышенные тона. Это Тэд что-то обсуждал с Ирмой. Командор поднялся с кресла, прошёлся по комнате и глянул в окно. Милкоф что-то втолковывал девушке, на что она возмущённо размахивала руками и отрицательно мотала головой. Наконец, Тэд обречённо махнул, посмотрел на океан, вздохнул и, повернувшись к Ирме, что-то проговорил. Он выглядел уже совершенно спокойно, словно не спорил только что не на жизнь, а на смерть. Грэй всегда поражался способности Милкофа брать себя в руки и переключаться с одной волны на другую легко и непринуждённо.

Командор влил в себя оставшиеся пару глотков коньяка и подошёл к бару, чтобы налить себе ещё. Странный человек, этот Тэд. Почти все на его месте, заработав такую кучу денег, просто стали бы прожигать свою жизнь, купаясь в море соблазнов, ранее не доступных. А этому адреналин подавай. Да ещё и место в истории человечества. Вспомнилось, как когда-то, во время полёта на Минос, он сказал, что именно авантюристы двигали и двигают прогресс. А, может, он был прав? Ведь, если разобраться, не только за деньгами погнался Милкоф в Проксима Центавра.