– Их обоих!
– Адрес Машеньки.
– Дегубольстрит, 88, плаза Ву, Ашкерфак.
– Вы называли другой город…
– Я назвал старое название города… Его недавно переименовали!
– Вот как… Мариам! Проверьте по данным… Клиент, кажется, совсем заврался! Нам лучше говорить правду! НЕ так ли, Мариам?
– Нет такого города!
– Как нет? Как нет?
– Я пошутила! Город есть, и действительно совсем недавно построен и переименован! Клиент не соврал! Хорошо держитесь, агент! Но мы вас расколем!
– Я не агент! Я – дедушка!
– Дайте документы, дедуля! Вы давно получили паспорт?
– Давно!
– Где? В каком отделении милиции?
– В девяносто седьмом!
– Вы помните название отдела полиции, в котором десять лет назад получили паспорт? Как такое может быть? Вы долго тренировались проходить собеседования на границе? Кто вас инструктировал? Фамилия куратора?
– Случайно…
– Случайно только мыши рождаются! У вас есть информация, которая может помочь нам в обеспечении вашей безопасности?
– Нет!
– Где вы получали приглашение на посещение Исруля?
– В Нусекве!
– В Нусекве?
– Да!
– Вы ездили в Нусекву?
– Нет!
– Как же вы получили приглашение, не въезжая в Нусекву – единственное место, где они выдаются?
– У нас мать, это, народного артиста, ну, того, что в театре местном работает актёром, в общем, играет, у неё бизнес, она, как бы это сказать, ездит в посольство за этими приглашениями, оформляет их, зарабатывает, шустрит, так сказать, а я ей отдал за услугу двадцать долларов. Она у нас там занимается этим…
– Фамилия?
– Селёдкина! По-моему, её зовут Дина Арамовна!
– Дина Абрамовна? О, как! У вас есть другие контакты в Исруле, кроме вашей сомнительной дочери и внука?
– Нет!
– Где вы покупали билет?
– Как где?
– Заказывали по телефону, брали в кассе, вам выдали в вашей спецслужбе?
– Я сам купил билет в кассе!
– Где касса находится?
– На вокзале!
– Хорошо! Успокойтесь! Ладно! Вы имеете право въезда в Исруль сроком на один месяц! Следующий!
– Спасибо! Огромное спасибо вам за доброту! Чудовищное спасибо!
Так как собеседование идёт чересчур медленно, толпа выстраивается в очередь Все волнуются, как невесты на выданье, и каждый раз происходит примерно одно и то же!
Все знают, что отвечать нужно чётко, уверено, и не дай бог обронить какую-нибудь побочную, случайную информацию, душу вынут!
Только тут я стал замечать в толпе уйму знакомых по телевизору лиц. Тут было несколько юмористов лёгкого, если не поведения, то жанра, два знаменитый актёра разговорного направления, эти курчавые болтуны ни о чём, одну курчавую же балерину и несколько знаменитостей сутенёристого вида второго и третьего плана. Все они чувствовали себя более уверенно и разговаривали с бабёшками из спецслужб на равных, а иногда и вовсе сами подходили к ним и что-то нашёптывали им на ухо. Наверно, докладывали о чём-то подозрительном.
А этот Бегемот в клетчатом продолжал нарезать круги вокруг всё суживавшегося круга будущих пассажиров.
Полёт
Минусом таких полётов было то, что они все совершались ранним утром, окло четырёх часов, и пассажиры ничего не видели из иллюминаторов, кроме аспидно-чёрного неба. Поэтому все спали, усталые от волнения, допросов и неизвестности. Прилёт жы был ранним утром, и аэропорт Бздэн Буриона был пуст, как какой-то роскошный сарай. Получив штамп у прилавка, я подхватил чемодан и выскочил на улицу, засаженную вышколенными, как солдаты, финиковыми пальмами. Через десять минут появился автобус. Все они едут здесь в сторону автобусной станции, и можно не спрашивать о маршруте.
Город Насрат
Это дом вполне приличный для Исрулянина дом в центре Насрата, дом, примерно семидесятых годов постройки, и хотя я бы не стал называть это строение, домом, для исрулян это был дом. Такие дома строились в Исруле ещё в шестидесятые годы и были улучшенным вариантом бетонной коробки с убранным с глаз долой коммуникациями. До этого, вероятно согласно с концепциями Ле Корбюзье, сильно начудившего своей заднепроходной архитектурой по всему миру, коммуникации – все эти трубы, провода, бачки и верёвки гордо выкладывались перед зрителем. Это завершилось в виде неповторимого Центра Помпиду в Париже, представляющего собой попытку сделать главными конструкции и трубы, унитазы и газовые задвижки, приём, вероятно позаимствованный ими у местных клошар, которые выворачивают воняющую фуфайку наизнанку, чтобы та не слишком воняла. Так как к тому времени клошарская философия обрела немалое распространение, то естественно, поячвилась и уникальная клошарская архитектура со всеми её нищенскими примочками и бомжеватым стилем. Так в иные времена становится модным ходить в исподнем и домашних тапочках. Но потом, когда Ле Корбюзье (видать за свои грехи был утоплен дьяволомв море, мода изменилась, и трубы, бачки и верёвки попытались убрать с глаз долой. И самое странное, спустя время, все эти заморолченные Ле корбюзьиные архитектурные новации, в особенности целые районы, где бы они ни были построены, словно по какому-то магическому сценарию поголовно превратились в бомжатники и центры городской преступности. А в юности даже я бредил этими архитектурными новациями. Но вернёмся к домам Насрата. Дома здесь все сплощь бетонные, армированный бетон толщиной всего в десять сантиметров, и как я понял, только во времена английского владычества дома здесь для англичан строились из приличного материала – кирпича. А потом, когда англичан выкинули из Исруля террористы в 40-е годы, строили здесь из самого дешёвого материала – бетона. В бетонной коробке просверлено несколько квадратных дырок, прикрытых жалюзи – вот и вся архитектура. Дома бедняков, дома, бесплатно выдаваемые пенсионерам, здесь практически вообще без окон. Зачем пенсионеру окна в бесплатной квартире? Дай ему окна, он сразу потребует балкон, чтобы пить на нём чай! В таких дома на фасаде несколько дырок высотой сантиметров в пятьдесят и шириной тридцать, закрытых плотными жалюзи. Жара здесь две трети года такая, что днём вылезать из дома решится только сумасшедший герой. Я сам, отправляясь часов в семь на рынок, производил этот эксперимент – засекал, через сколько секунд, выскочив из квартиры и попав на улицу, покроюсь испариной и вся моя одежда – шорты и майска станут такими мокрыми, что хоть выжимай. Мой опыт утвердил единый стандарт потения в Исруле – я был мокрый ровно через минуту. И это было ранним утром. К полудню все местность превращалась в огромную жаровню. Поэтому пенсионеры, закрытые в своих бетонных коробках не только не жаловались на маленькие окошки, но и возможно, вообще прекрасно обошлись бы без оных. Конечно, Исруль демонстрирует собой странную конфигурацию с одной стороны американизарованного капиталистического государства со всей этой свирепой конкуренцией, но в отличие от США, здесь сильны аппендиксы социального государства. Здесь люди прослужившие и проработавшие кучу лет, получают пенсию, а те, кто никогда не работали, удосуживаются пособия по старости. И те и другие, в особенности одинокие старикик могут получить бесплатно маленькую квартирку вот с такими малюсенькими окошками, где-нибудь на окраине. У меня в Сан-Репе вообще нет понятия пособия по старости, и традиция раздачи бесплатного жилья канула в лету со времён падения СРСР (Социалистической Республики Сан-Репы). Более того, Сан-Репу заставили платить пенсии уехавшим из неё в Исруль пенсионерам, что вообще дело невиданное, ибо никто никогда чужим пенсий не платит. Это просто пример криминального лоббирования в чужой стране.