Тоска.

Её сердце тосковало. И, кажется, тосковало оно по Михаилу.

***********

– Ну, как тебе? – Маша, крутясь возле зеркала, бросила взгляд на сестру.

Злата, в это время разглядывавшая старый фотоальбом, подняла на неё взгляд.

На Маше были облегающие кожаные штаны и кофточка, усыпанная пайетками. При малейшем движении эти пайетки шевелились и блестели. Совсем как чешуя какой-то сказочной змеи.

– Очень эффектно, – тщательно подбирая слова, ответила Злата. – А это куда ты так нарядилась?

– Ой, ну голова у тебя, дырявая, – Маша развернулась к сестре и окинула её недовольным взглядом.

Тактичности Маши хватило только на первые недели после возвращения Златы домой, затем старшая сестра уже не сдерживалась.

Да и зачем? Пусть Златка привыкает, вспоминает! Полезно для здоровья!

– Какая есть, – губы Златы дрогнули, девушка чуть не расплакалась.

Резкость сестры частенько вызывала неприятные чувства и ощущение, что с ней, Златой, что-то не так.

Вот и сейчас слова Маши больно кольнули.

– Да что ты закисла, Злата, – Маша демонстративно громко вздохнула, – слово тебе не скажи! Сразу обижаешься! Короче, день студента! Тусовка будет! Я б тебя позвала, но там народу много будет, вдруг тебе не понравится.

– Ты права, мне там не понравится, – Злата опустила взгляд на выцветшую фотокарточку, на которой была запечатлена мать.

Ей здесь было 23 года. Улыбчивая, с волосами гофре, она самоуверенно смотрела на Злату. Девушка украдкой посмотрела на Машу, которая сейчас, застыв возле зеркала, красила губы.

В глаза бросалось их сходство. Маша была очень похожа на мать. Та же улыбка, тот же взгляд, да и внешность – обе блондинки, невысокие, хрупкие. Разве только у Маши фигура была чуть спортивнее, оно и понятно, сестра занималась фигурным катанием.

Говорят, она, Злата, тоже умела, а потом с ней случилось несчастье, и потому у нее была больная правая нога.

Девушка ничего не помнила об этом, зато замечала, сколько неудобств вызывала у родных эта тема. Поэтому она старалась не поднимать её. Злата вообще очень старалась быть такой, чтобы не мешать родным. Она искренне жалела их, и иногда испытывала чувство вины перед ними, которое эти родные с энтузиазмом подпитывали.

– Ой, блин, Златка! Я ж хотела еще браслет надеть! Такой большой, типа золотой, – Маша спешно убрала помаду в сумочку и начала открывать ящики тумбочки, – да где же он?

– Может, в шкафу? – отложив в сторону фотоальбом, Злата подключилась к поискам браслета.

Открыла нижние полки и начала доставать оттуда содержимое. Коробки с летней обувью, какие-то бумаги, еще коробки. Злата открыла их и обнаружила там разобранный светильник. Не то. Дальше…

Пальцы Златы коснулись чего-то пушистого.

На короткий миг она, испугавшись, одернула их. Лихая мысль, что это – крыса, тут же погасла, и любопытство взяло верх.

Девушка снова засунула руку, схватилась за мягкий плюш и вытащила наружу игрушку.

– Ой, какой симпатяга, – сама того не понимая, что повторяет слова, сказанные полгода назад, улыбнулась Злата.

На неё, глядя мудрыми глазами, смотрел Чебурашка.

Блестящие глазки Чебурашки показались Злате знакомыми, да и сама игрушка тоже вызывала смутные воспоминания, от которых почему-то хотелось улыбаться. Она чуть сильнее сжала плюш, прикрыла глаза и нашла подтверждение собственным мыслям.

Руки помнили Чебурашку.

Да, она точно прежде держала её в своих руках. Возможно, даже играла ей.

– Это ведь моя игрушка? – повернувшись к сестре, задала вопрос Злата.

Вопрос прозвучал больше как утверждение.

Маша, обернувшись, на секунду обомлела от увиденного.

Сказала же мамка убрать игрушку подальше, она и убрала, но видимо, не слишком далеко. А теперь Златка нашла!