Федор Владимирович замолчал – загляделся на темно-коричневое пятно коньяка, что едва покрывало дно его бокала.

– Давайте выпьем? – предложил он, не поднимая глаз.

«Наконец-то! Он, похоже, закончил», – подумал Александр Петрович:

– С удовольствием.

В этот момент Федор Владимирович слегка наклонился и, как бы невзначай, положил свою ладонь на предплечье Александра, и придержал его, не давая ему оторвать ножку бокала от поверхности стола.

– Страх – источник наших представлений, – доверительно, но не к месту произнес Мансов, не убирая своей руки.

Он еще глубже склонился над столом и приблизился к Александру. Еще чуть-чуть – и он уткнулся бы ему в шею.

В следующую секунду Федор убрал кисть с его руки и, подхватив пузатую бутылку, принялся наполнять наполовину опорожненные бокалы, но прежде Федор “услышал” его запах – запах пота, но не такой, когда потеют от раздражения, нетерпения или страха, а запах пота мужской силы, мускулистый, терпкий, крепкий, острый и чуть едкий, перемешанный с ароматом дорогих духов и запахом сигар, не заглушенный пока ароматом коньяка.

Федор на секунду прикрыл глаза и в его подсознании промелькнуло: «Хорошо, мне определенно нравится».

И он убрал свою кисть с его предплечья.

Но и Александр Петрович поймал ту ароматическую волну, что окружала Федора Владимировича и двигалась вместе с ним и за ним. Его впечатление стало прямо противоположным. Тот запах, что нес Мансов, был, на вкус Терехова, слишком сладким, приторным, женским. Хуже, он принадлежал женщине немолодой.

Александр поморщился.

«Как приятно, когда ты тот, за кого тебя принимают, – думал тем временем Федор Владимирович Мансов. Его веки по-прежнему были опущены. И он не заметил реакцию своего гостя. – Но верно ли ты, Александр, оцениваешь заложенное в тебе? Неизвестно. Легко быть сильным на фоне слабых; умным – среди дураков; щедрым, добрым, честным, когда фортуна широко улыбается. Легко любить женщину, не изведав любви иной, – Федор улыбнулся, уловив в своих собственных умозаключениях афористичность. – Я знаю, чего тебе не хватает: ты слишком долго живешь с одною женщиной; ты не мечешься, как голодный волк, в поисках новой и, в то же время, пренебрегаешь ею, да и остальными. А все наше тайное имеет объяснение и причину. И, значит, у меня есть шанс».

Так думал Федор Владимирович.

– К делу! – решительно произнес Александр Петрович.

– Хорошо, – согласился его собеседник, – я уполномочен предложить вам продать вашу компанию, так сказать, «ваше дело». Чтобы ваше дело – стало нашим. Ха-ха. Простите за дурацкий каламбур.

– Какое дело? Конкретно, – откровенно нахмурившись, глухо переспросил Терехов.

– Не догадались? Мы предлагаем вам продать все: магазины, автозаправки, акции. Все, что есть. Цена достойная. И должность управляющего на одном из предприятий: на любом, на выбор.

Федор Владимирович произносил слова скучающе. Он предвидел первую реакцию. Вынесение подобного предложения на «обсуждение» – вот так, ни с того, ни с сего, было пустой формальностью, чем-то вроде призыва к действию, единственным результатом которого должно было стать знание о том, с чем и с кем Александр Петрович ныне столкнулся, а уж, владея информацией, он должен рассудить.

– Дай Бог, чтобы он сделал правильный выбор, – пробормотал Мансов в сторону и потер виски, будто не решаясь комментировать только что сказанное им.

– Наезд, значит, – презрительно скривил губы Терехов.

Мансов снова заговорил: – Догадываюсь, что сейчас Вы откажетесь. Я на вашем месте поступил бы так же. Но я все равно прошу Вас не пренебрегать ни нашем предложением, ни информацией, ни объективным состоянием дел. Я Вас прошу. Это личная просьба.