Олег опешил:

– Вы что, ходите?

– Иногда, когда писать хочу. Не в кресле же мне… Ну ка… – Он подтянулся на руках, привстав из кресла. – Помоги- ка мне дойти до тех вон кустов!

Кусты действительно были густые. Своей тростью с острым штырем он врубался в землю. Олег поддерживал его под локоть, так они добрались до деревьев. Там он расстегнул штаны и справил малую нужду, пока Олег смотрел в сторону. Непосредственный дядя!

Что ж делать? Раз уж Олег с ним связался, пришлось сажать его обратно в кресло.

– Я в детстве еще, – бухтел Боря, – когда с карусели упал, позвонок один повредил. А тут еще церебральный паралич. Ща справок соберем и в Сербского на обследование. У нас направление!

Катя уже искала их:

– Куда вы запропастились? Я уж вас ищу!

– Да это, он тут пописать захотел! – оправдывался Олег.

– А, это он всегда! Не надо бы его слушать, так бы потерпел! Ну, такси ждет у ограды! Пойдемте. Поможете его погрузить?

Олег обреченно покатил Борю к выходу.

Там оказалась белая «Волга» скорой помощи 20-летнего возраста примерно. Рядом курил не внушающий дружелюбия мужичек водитель. Посмотрев на всю честную компанию, он открыл заднюю дверь, куда обычно засовывают носилки.

– Обратно не буду вытаскивать, – пробурчал он, запихивая туда коляску.

По его лицу было ясно, что раз он сказал, значит, так и будет.

Олег помог Боре сесть на переднее сиденье.

– Да не тушуйся, шеф! Заплатим! – крикнул Боря.

Катя посмотрела на Олега:

– А вы очень торопитесь? Может, доедете с нами до гостиницы? Мы заплатим, вы не волнуйтесь!

– Да что уж там, – смутился Олег. – Не тороплюсь.

Он не знал, почему так сказал. Уже давно хотелось свалить отсюда. Язык как-то сам не повернулся сказать «пока». Добрый он что ли? Тоже добренький нашелся! Да не пошли бы они! Впрочем, все равно делать нечего. Теперь он безработный и холостой. Наверное, добрый. Да и вдруг действительно заплатят? Деньги не помешают.

Он сел в эту «Волгу» и поехал вместе с ними.

Лицо водителя не излучало радости.

– Где тут у тя магнитола? – повеселел Боря. – А ну давай включи к какую-нибудь музычку! – он стал вертеть ручку. – Да не робей! Заплатим, деньги есть! Бог прикует – рога вырастут! За музыку сделаю тебе надбавку!

Катя весело поглядывала по сторонам. Ей, видимо, нравилось, что все так благополучно устроилось.

– А вы москвич? В Москве родились? – она уставилась на Олега, как будто от этого вопроса зависело, будут они дальше общаться или нет.

– Я в Москве, – ответил Олег нехотя. – А вы?

– А мы из Углегорска. Боре на заводе направление дали в Сербского. Мы сейчас по поликлиникам ходим, справки собираем… – она затарахтела довольно быстро.

Олег умел отключаться.

Мягкая музыка в машине и монотонный рассказ Кати навели на него легкий ступор. Он думал о Сашке Михайлове, о войне… Сквозь музыку из-за стекла доносилась переливчатая, как ручеек, речь Кати, пока все не потонуло в белом мареве забытья.

…Грозный, январь 95-го. Поземка мела по разрушенным бетонным плитам.

Батальон прорывался к дворцу Дудаева. Из разрушенного дома стреляли. Где-то засел снайпер. БМП догорала неподалеку. «Монах» приказал залечь среди арматуры и развороченного бетона.

В пустых глазницах дома напротив то и дело появлялись красные точки. Надо было пересечь эту площадь. Без танка здесь не обойтись. Шарахнуть бы хорошенько по нижнему этажу так, чтобы весь дом осыпался! Но танка не было. Ситуация приобретала неопределенно затяжной характер.

Вдруг Белов закричал:

– Прекратить огонь!

В оконном проеме замаячила белая тряпка. Кто-то размахивал белой тряпкой, привязной к дулу автомата. Десантники, среди них Олег, вылезли из укрытия. С той стороны показался человек. Кажется, он вышел из подвала.