Эндрю подождал. Выражение глубоких черных глаз Одиночки Джека ничуть не изменилось.

– Ты пойми меня, Димз. Я сознаю, как это глупо, но не мог не сказать тебе правды.

– Как по-вашему, что я должен делать? Чего вы от меня ждете?

– Чего я жду? Разумеется, жду, что ты откажешься. Но надеюсь, что ты сумеешь смирить свою гордыню, поедешь с Дэвидом и даже позволишь ему покомандовать собой немного.

Сверх всех ожиданий Эпперли, преступник ответил тихо, но голос его был тверд:

– Я поеду с ним и буду делать то, что он скажет.

– Ты действительно так решил?

– Да.

– Знаешь, Димз, ведь этим ты спасешь его жизнь, даже вопреки его гордости. Теперь, если мы договорились, позволь мне устроить вашу с Дэвидом встречу, чтоб вы договорились с ним лично.

– Конечно.

Но договориться с Дэвидом оказалось делом в высшей степени трудным.

– Если ты ухватил крапиву, стисни ее покрепче, – посоветовал Дэвид брату и немедля принял воинственный вид.

Было ясно, что он желает раз и навсегда продемонстрировать, кто именно будет хозяином положения на протяжении последующих десяти дней.

– Все то время, что вы пробудете со мной, Димз, – сказал Дэвид, – вы будете исполнять любой мой приказ, понятно?

Дэвид явно хватил через край. Эндрю Эпперли даже слегка побледнел. Для истинного жителя Запада подобные слова послужили бы достаточным поводом, чтобы немедленно заговорили револьверы. Но, к изумлению Эпперли, выражение лица Одиночки Джека не изменилось. Он молча кивнул.

– И постараетесь держаться подальше от всяческих неприятностей. Это главное, что вы должны усвоить.

– Очень хорошо, – согласился Одиночка Джек с кротостью, какой трудно было от него ожидать.

– В таком случае, – сказал Дэвид Эпперли, позволив себе торжествующе улыбнуться при взгляде на брата, – мы можем ехать вместе.

В тот же день они отправились в Джовилл, крепость короля разбойников Шодресса.

Они ехали в тряской повозке, в которую была впряжена пара отличных лошадей. К повозке были привязаны три оседланные лошади, а багаж погружен позади фургона, где лежали полдюжины томов по законодательству. С такими скудными боеприпасами юный Дэвид готовился взорвать вражеский бастион!

После его отъезда Эндрю Эпперли еще долго одолевали серьезные сомнения. К тому же в его памяти запечатлелась одна, последняя, деталь картины – и это был не брат, не отъезжающий фургон, а чудовищный волкодав, который скользил вслед за ними, в кустах, в пятидесяти ярдах от дороги. Поэтому Эндрю чудилось, что впереди у его младшего брата опасность, опасность и еще раз опасность.

И его ничуть не успокоило письмо, которое пришло два дня спустя.

«Дорогой Энди. Я в Джовилле, в гостинице Шодресса. Я, конечно, мог бы остановиться в другой гостинице, но подумал, что, приехав прямо сюда, покажу им, что не боюсь. Шодресса нет в городе. А когда он появится, я собираюсь увидеться с ним и выложить открытые карты на стол.

По крайней мере, ни у кого в этом мире не будет повода назвать меня трусом. Когда ко мне приведут первого бандита, обвиняемого в грабеже, я собираюсь взяться за дело со всей возможной твердостью. От первого дела зависит, как будут идти дела впоследствии. Я надеюсь, ты проследишь, чтобы первым человеком, которого направят ко мне, был бы тот, против кого выдвинуты действительно серьезные обвинения. Для начала мне необходимо, чтобы вина его была совершенно очевидной, только тогда я смогу надеяться на благоприятный вердикт здешнего суда присяжных. Ты совершенно прав: они здесь все люди Шодресса и ненавидят даже само имя Эпперли. Когда я зарегистрировался в гостинице, клерк побелел.