– И отношение к ним не изменилось?

– Не замечал.

– И со стороны рядовых сотрудников, и со стороны Покровского с Сургутовым?

– Знаешь, я в голову ни к кому залезть не могу, а к этим двоим – и подавно. Но внешне ничто не изменилось.

– За что же и кого именно Сургутов вышвырнул?

– При мне такого не случалось, могу только слухи пересказать.

– Пускай будут слухи. Если собираешься прыгнуть в чёрную дыру, стоит сначала задать пару вопросов тем, кто там уже побывал.

– Я слышал о двух случаях, – начал Антонов, чувствовавший себя настоящим Овидием приятеля в путешествии по первому кругу политики. – Какой-то наёмный парень отлынивал от дела при распространении листовок, а одна девица оказалась подружкой молодца из аппарата областной администрации.

Саранцев задумчиво помешивал остывший кофе, пытаясь провидеть тайные пружины, вынуждающие машину его нового работодателя к движению. Он привык понимать внутреннее устройство административных схем, определявших его деятельность. Следует предвидеть возможную реакцию системы на любой твой шаг, иначе быстро зайдёшь в тупик.

– Каким образом Сургутов проведал об их шалостях?

– Здесь мнения разнятся.

– Я даже знаю, как именно они расходятся, – хмыкнул Саранцев, и улыбка мелькнула на его лице хрупкой гримаской всезнания. – Одни подозревают стукачество, другие – хорошо поставленный контроль над персоналом. В сущности, то и другое – суть одно.

– Есть варианты, – поспешил уточнить Антонов. – Некоторые подозревают наличие нашей агентуры в лагере противника.

– Не исключено. Глупо упускать возможность нанести ущерб сопернику, если она сама идёт в руки. Как мне показалось, деньги у Покровского есть, недовольные своим положением при действующем губернаторе всегда найдутся – вот тебе и тайный платный агент. Интересней другое: сколько таких сексотов в лагере Покровского? У него есть служба безопасности?

– Есть контракт с каким-то ЧОПом на охрану штаба, но причастность охраны к слежке за людьми лично я заметить не успел.

– Ладно, ещё об уволенных, – раздражённо прервал Серёгу Саранцев. – Как выглядела процедура увольнения?

– Тебе не всё равно?

– Нет, это важно. Их выволакивали за шиворот или молча рассчитали и предложили больше не появляться?

– Скорее, второе, – нерешительно пожал плечами Антонов. – Понимаешь, всегда трудно провести черту. Здесь тебе не химия или математика – чётких ситуаций не бывает в принципе. Собирали всех в одной комнате, выходил Сургутов и объявлял: вот этот вывалил все свои листовки в мусорный бак и целый день шлялся по разным своим делам. Такие вещи никому прощаться не будут впредь, а теперь предлагается виновному собрать вещи и удалиться.

– Он пытался что-то объяснить, оправдаться, обвинить Сургутова в клевете?

– Нет, он принял вид, будто ему всё равно.

– Ему действительно было всё равно? Возможна такая ситуация, что он несколько недель исполнял свои обязанности не за страх, а за совесть, но тот конкретный день ему понадобился для личных нужд? И, предположим, тот же самый Сургутов не дал ему отгул?

– Вполне. Я разговаривал даже с добровольцами, которые к тому охальнику относились хорошо. Но Покровского и Сургутова оправдывали. Мол, нельзя команду распускать. Наёмных никто не заставляет вкалывать круглые сутки, время для себя найти можно. В подробности они не вдавались, а я не слишком интересовался.

– Хорошо, а девица с неправильным ухажером?

– Кажется, горько плакала, но сочувствия не снискала.

– Что говорили добровольцы про неё?

– Что ей следовало сразу предупредить о своём приятеле, не маленькая.

– При найме новых сотрудников им задают вопросы о порочащих связях?