– Укол, говоришь? Я ведь что-то такое почувствовала... – вспомнила Катя. От мысли, что виденное в кошмарах существо реально, ее передернуло. – Но раз я такая особенная, должна же от этого быть хоть какая-то польза?

– Для тебя – никакой. Увы, вам это приносит сплошные страдания. Обычно такие, как ты, живут недолго, часто болеют и становятся жертвами несчастных случаев. Вы, конечно, очищаетесь от грехов и не успеваете наделать новых, но тебя это вряд ли утешит. Ну и вообще... в спокойном и удовлетворенном состоянии ты отдаешь слишком мало силы. А заставить страдать гораздо проще, чем вызвать сильную радость. Если не считать сексуальное возбуждение, конечно, тут свои особенности. Поэтому, кстати, у тебя не складывалась личная жизнь.

– Значит, я просто ходячее пирожное, – с тоской проговорила Катя. – А ты решил пойти сложным путем и все-таки питаться моей радостью, так?

Он вскинулся, сел, подхватил ее за плечи. Посмотрел умоляюще.

– Нет. Я хочу тебе помочь, но не для того, чтобы питаться. Даже если бы допустил слабость и не удержался, не смог бы.

– Ты сказал, что только пока не можешь.

– Я никогда не причиню тебе вред, даю слово. Сама видишь, я не могу врать.

Выдохнув, Катя опустила глаза, не в силах больше на него смотреть. Ей нужно было время, чтобы подумать. Осознать все это. Решить, во что теперь верить.

– А Машенька? – спросила она наконец. – Она тоже демон?

– Что ты! Она обычный человек. Разве что очень хороший.

19. Глава 18

В понедельник, когда в «Котейной» был выходной, затеяли уборку. Катя вызвалась помочь – она пыталась быть хоть немного полезной. Дима начал возражать, но Мария Андреевна отправила их с Симой мыть окна, а Катю взяла себе в помощницы.

Она сидела за стойкой на высоком барном стуле и перетирала бокалы. Рядом Мария Андреевна мыла витрину. Толстый полосатик с интересом наблюдал за ней, исподтишка подбираясь ближе к тазу с мыльной водой – по неведомой кошачьей привычке он предпочитал пить из любой емкости, даже самой грязной, но не из своей миски.

Тихонько бормотало радио. Из распахнутого окна слышался шорох шин, обрывки голосов прохожих и крики стрижей, носившихся в небе над городом. Сегодня было облачно, но в ближайшие дни дождя не обещали.

Дима с Серафимой дурачились, набирали охапки мыльной пены и сдували друг на друга. Наблюдая за ними, Катя воображала, что было бы, узнай девочка, кто он такой. Напугалась бы? Или наоборот, пришла в восторг? В ее возрасте должно нравиться все необычное, а от хозяев «Котейной» она видела только добро...

– О чем задумалась? – спросила Мария Андреевна. Катя обернулась и поймала внимательный, изучающий взгляд.

– Да так... – пробормотала она и принялась с удвоенной энергией тереть бокал салфеткой.

– Дорогая, я же вижу, что ты в последнее время сама не своя. Что случилось? С Димой поссорились?

– С ним невозможно поссориться, – ответила Катя. Помолчала немного, собираясь с мыслями. – Просто... Вы ведь давно вместе, наверняка знаете, что он... ну... странный.

– У всех свои причуды, – улыбнулась Мария Андреевна. – А к его странностям легко привыкнуть.

– Я не о причудах, а о том, что он не обычный человек. Можно сказать, не совсем человек.

Старушка разогнулась, бросила тряпку и некоторое время меланхолично разглядывала Диму. Встав на стул, он вытянулся во весь рост, протирая верхнюю раму. Майка задралась, открывая полоску золотистой от загара кожи. Катя сразу же ощутила непреодолимую тягу подойти и запустить под его майку ладони, и поспешно отвела взгляд.

«Да что ж такое! Я становлюсь какой-то нимфоманкой».

– Он тебе все рассказал? – наконец произнесла Мария Андреевна. Тон ее оставался спокойным и будничным, как если бы они говорили о погоде.