Так мне удалось перевести разговор на безопасную тему, делая вид, что все, что там нафантазировал Владька (а он, кстати, сказал, что этот Павел Лебедев похож на маньяка), – это именно фантазии и что в подпитии была не я, а он. Пиво пил? А завтра с утра на практику? Что, выветрится? Как бы не так! В конце концов сын угомонился ближе к ночи, что вообще случается редко. Обычно, если случается встать часа в три ночи в туалет, он за компом еще обязательно сидит.

Однако ночь пришла и прошла в сомнениях и раздумьях.

А с самого утра, стоит мне только обосноваться за своей кафедрой, звонит этот, желающий пообщаться.

– Тебе не кажется, что мир удивительно абсурден? – пытает он.

– Кажется. Я только вчера думала об этом. – Я решаю ни в чем ему не перечить, так как при отсутствии оппонента он сам вынужден развивать тему.

– И что мы вынуждены принимать этот абсурд, чтобы как-то закрепиться в нем?

– А то! Вот я, например, на днях купила на барахолке совершенно новое пальто за 500 рублей. В магазине оно стоило бы тысяч пять, а то и пятнадцать. Но это же абсурд, когда одна и та же вещь в разных местах самореализуется по-разному. Тот же разбитый унитаз на помойке будет стоять как хлам. А на аукционе современного искусства кто-то купит его за миллион долларов как предмет, символизирующий крах цивилизации.

Он некоторое время молчит, потом наконец находится:

– Вам, женщинам, свойственно переводить все на бытовые рельсы. А между тем проблема гораздо глубже.

– Крах цивилизации – разве же это бытовщина?

– Ну, может быть. К тому же в мире практически не осталось ничего настоящего.

– Ты молочные продукты имеешь в виду?

– Почему молочные?

– Потому что молоко сперва переводится в порошок, а из порошка опять делают молочные продукты. Разве же это не абсурдно?

– Я вовсе не молоко имел в виду.

– А что?

– Хотя бы даже чувства. Давно ли ты испытывала настоящую радость? И не от покупки пальто, а по более серьезному поводу. Или даже без повода, чистую радость жизни.

Теперь молчу я. Странно, но в его голосе чудятся какие-то знакомые нотки. Где я могла их слышать? «Тот голос в телефонной трубке, он мне как будто бы знаком».

– А искреннее сочувствие? Злость? Ярость? – наседает он. – Или наши эмоции – только робкие всплески в огромном море бесчувствия? – (Последнюю фразу он наверняка приготовил заранее.) – Я уже не говорю про любовь.

– И не говори, – вклиниваюсь я. – Я не хочу никакой любви. И слышать о ней не хочу.

– Хм. А чего же ты тогда хочешь? Ты для себя хотя бы можешь определить?

– Ну, сегодня, по крайней мере, хочу купить одной старухе голубые носки.

– Это важно? Для нее или для тебя?

– Для меня. Не хочу обманывать ожидания.

– Ну вот видишь, ты опять сказала, чего ты НЕ хочешь. А я спрашиваю, чего ты хочешь.

Нет, он точно психопат.

– Слушай, Анима, или как там тебя, – грубовато говорю я. – Не забывай, что ты в библиотеку звонишь, читатели в очереди стоят. – И я вешаю трубку.

А сам-то он чего хочет? Как это я не догадалась спросить? Или он именно того и добивается, чтобы обозначила проблему? Желанья, что толку напрасно и вечно желать? А годы проходят. Да уже прошли, чего уж там! Кстати, откуда ему известно, что анима – это архетипические структуры, связанные с эмоциями? Ведь рядовой гражданин вряд ли это знает. Может, он наш читатель? Тогда стоит выяснить, кто часто берет книги по психоанализу. В КИБО ездят бестселлеры и дамские романы – то, что можно именно почитать перед сном. Психоанализ – это специальная литература, которая хранится на ярусах и выдается по требованию. Посмотреть в электронном каталоге, что там у нас есть по Юнгу?