Родные сестры, мамы Гриши и Петра, первыми бессознательно почувствовали, что в их детях есть что-то схожее и близкое и интуиция матерей была самым верным способом понять сущность своих детей, а логика в данном случае бессильна.

Родные мамы видели, что чем-то братья схожи между собой, но в чем именно эта близость заключалась особо не задумывались, а то что один раз подметили, то потом и провозглашали всю жизнь среди своих родных и по инерции думали, что эта их схожесть и близость по прошествии многих лет такой и осталась, как была в детстве, хотя жизненные пути и внутренний мир их детей давним-давно уже изменились и удалились от своего первоначального состояния, которое было у них в их детские годы, но некая природная изначальная сущность, данная им при рождении, никуда не делась, так как она всегда неизменна и постоянна.

Когда Григорий и Петр вступили во взрослую жизнь после окончания школы, а потом и поженились, их пути-дорожки постепенно разошлись, общение почти сошло на нет в силу различных жизненных обстоятельств, к тому же теперь им сложно стало часто видеться еще и из-за того, что их семьи стали проживать уже не рядом, как было раньше, а в отдаленных друг от друга районах и встречи их стали редкими и случайными и в последний раз они встречались лет шесть назад, вскоре после рождения Алеши.

И вот сейчас, нежданно-негаданно, Григорий пришел к Петру вместе со своим сыном, которого Петр видел всего один раз в жизни, когда тот, четырех месяцев от роду, еще только лепетал, воркуя что-то невнятное, в своей кроватке и хлопал синими глазами и когда перед ним возникал, цыкающий языком от умиления, взрослый, то он смотрел на него и на окружающий мир одинаковым, немигающим и безразличным взглядом, не отличая человека от тумбочки, хотя, может быть, это так только казалось взрослым, а на самом деле ребенок четко мог отличить, что перед ним находится живой человек и только притворялся, что для него, что человек, что мебель – это все одно и тоже.

Глава 7

И вот с тех пор, когда Леше было всего около четырех месяцев от роду, прошло более шести с половиной лет и двоюродный брат Петра вместе со своим подросшим сыном неожиданно, без приглашения, пришел к нему в дом.

Хотя Петр и не ждал этой встречи и был к ней не готов, а гости явились так же внезапно, как снег сваливается на голову, где-то в глубине души он был рад видеть Григория, к которому с давних пор испытывал добрые чувства и с которым были связаны приятные, светлые воспоминания детских и, отчасти, юношеских лет.

У Петра, наконец-то разобравшегося с непредвиденной ситуацией и узнавшего брата, в душе мгновенно поменялся настрой от скепсиса и неприятия до дружелюбия и терпимости. На губах его появилась улыбка и он громко, с воодушевлением воскликнул:

«Григорий! Вот это да! Кто к нам пришел! Сколько лет, сколько зим. Я что-то сразу не узнал тебя. Думаю ты это или не ты.

Заходите, заходите»

С Григория сразу же спала его нарочитая невозмутимость, когда он по радушному приветствию и по обрадованному выражению лица Петра определил, что, несмотря ни на что, друг детства ему обрадовался, и он тогда перестал изображать из себя каменного истукана, зашевелился сразу же, выражение лица его мгновенно смягчилось, улыбка сама собой появилась на губах, взгляд потеплел и оттаял, стал более открытым и естественным.

Петр, глядя на преобразившегося Григория, машинально подумал:

«Теперь узнаю Гришу! Сейчас похож сам на себя. Почему сразу-то не узнал?»

Григорий обрел потерянную уверенность в себе и в ответ на приглашение промолвил с вновь приобретенным достоинством, немного растягивая слова: