НОВИЧОК– Твои зубы пожелтели, стухли и уже шатаются…

ГИМЕНЕЙ– А ты не завидуй, изувер! (Раздраженно затягивается) Я б на твои премоляры сначала поглядел бы-с… Ты вообще сейчас пульсируешь перед глазами, как адреналиновая кровь… (вглядывается) Квазитоварищ, ты раздваиваешься на троих! (сверлит взглядом, Новичку крайне некомфортно) Да-с, нам надо убить пунктуацию и музеи. Гут, так уж и быть, ты не столь уж плох. (скороговоркой) Хер, пизда, залупа, член, дерьмо…

Гименей отворачивается, продолжая говорить.

НОВИЧОК– Слушай, тебе не жалко Солисию?

ГИМЕНЕЙ– Разумеется, жаль. Эх! Молодость наша! Куда она пропадает! (затягивается) Естесна я хочу ей помочь. Да-с, да-с, мон шер. Всыпать Фенриру, что есть мочи. Сломать его диаметр на 2 радиуса! (гогочет, через мгновение успокаивается) Но я ничего не могу, я слишком слаб… Да и Фенрир! На самом деле он хороший товарищ! Просто… Просто у него характер слишком вспыльчивый. Средняя длина листа ромашки аптечной- 3-4 сантиметра. Ну ничего. Это пройдет.

Пауза. Гименей начинает чесаться свободной рукой.

НОВИЧОК– Вот как… Как ты вообще сюда попал?

ГИМЕНЕЙ– Ну, знаешь…. (стучит пальцами) Бразильская трава лучше всего заходит. Что ж все афганскую хвалят, не в курсе? В целом, на ближнем востоке она вся суховатая такая… Не сочная.

НОВИЧОК– Гименей!

ГИМЕНЕЙ– И крокодил… Такая раскрученная гадость, сударь, боже правый! (дымит, неправильно крестится) Пару раз покололся, и весь таз теперь черный и шершавый. (морщится) Хорошо, что хер чистым остался! (хохочет, через секунду останавливается.) Говнистая дрянь короче, сделанная хуй пойми из чего и хуй пойми кем. Ебись оно лошадью. (улыбается) А вот ЛСД… Вондерфул финг! Все фибры души воззывают из тверди вечности и затем сусально златятся в жилах меж тобою!.. Чувствую себя восхитительно! (внезапно притягивает Новичка за воротник и шепчет на ухо) Хотя, я уже давно ссу кровью!.. ХАХАХАХАХАХА!!! (взрыв смеха).

НОВИЧОК -(с отвращением вырывается, трясет за плечи) Гименей! Приди в себя-я-я-я-я!!! (отпускает).

ГИМЕНЕЙ– (не останавливается) А если мешать с антидепрессантами Вельзи, то прям ваще балдеж будет-с…

НОВИЧОК– А он что, тебе разрешает?

Пауза. Гименей долго смотрит на Новичка, и затем снова вдруг начинает ржать, откинув голову назад.

НОВИЧОК– (раздраженно) Гименей, ответь, пожалуйста, на мой первый вопрос.

ГИМЕНЕЙ– Э! Долго, долго говорить… (чешется активнее) Слушай, у меня щас приход будет, начну общаться, как невменяемый. Скажу сразу: мое последние воспоминания из прошлой жизни- это синий свет, неон, нехватка воздуха и смех… Смех со всех сторон. И тошнота, тошнота, тошнота… «Я был как лошадь, загнанная в мыле.» Раньше я помнил больше, сейчас все забыл. (хмурится) Воспоминания- один только стыд и рвание волос. Ладно, я отвлекся. (берет новую самокрутку, зажигает) Ну, в принципе, можно говорить? (смеется).

НОВИЧОК -(глубокий вздох) Ну говори, говори…

Последующие монологи Гименей говорит как бы в пустоту, со стеклянным взглядом, совершенно не обращая внимания на Новичка, продолжая чесаться. В один момент расчесанные прыщи и язвы начинают кровоточить, и наркоман вытирает гнилую кровь о локти и лицо. Он ложится на кровать, что параллельна ставням. Гименей смотрит прямо в зал.

НОВИЧОК– (замечает) И что за портрет Гитлера там у тебя?-…

ГИМЕНЕЙ– (перебивает) Нуу, как все было? Плохо помню, правду тебе говорю! (дымит) Но это точно не моя вина, поверь. Никто не помнит, как здесь оказался-с. Однажды я просто проснулся с ужасной, просто от-вра-ти-тель-ней-шей головной болью, встал с этой кровати, и все- я уже был в этой Комнате, но здесь, разумеется, было гораздо чище… Сердце стучало, как амплитуда синусоиды с большим коэффициентом… (очень громко и болезненно кашляет) Только помню, что рядом стояла моя мама… Или не стояла, не помню, не буду обманывать. И она помогла мне встать и отвела в Большую Комнату. Я не знаю, как тогда не полетел по лестнице, ха-ха. Еще вокруг меня все так светилось, переливалось, будто потолка вовсе нет, есть бесконечная пустота, и звуки- будто страшные визги тысячи лязгающих колес об рельс! И папа с мамой и сестрой были за столом! И будто это был мой день рождения! Я, естественно, тут же побежал, но потерял сознание. А когда открыл- вот, блин, западня!– надо мной стояли лишь Вельзя и Солисия… Вельзя… Вельзя. Он меня первый поднял и посадил на стул. Дал обезболивающее. Откачал, дал угля, меня рвало, он вытирал мою блевоту умножить на кровь… Успокоил. Помню, у него еще гитара была… За его спиной шипела Солисия. Мол, отойди, черт недоношенный, от бедного юноши. Но он ее не слушает, понимаешь? Потому что он хороший.