Приподнимает один уголок губ, опуская взгляд на прилавок, перед ним выставили несколько образцов наручных часов. Я уже смелее подхожу к нему. Смотрю на часы, беру в руки классические – с золотыми стрелками и цифрами, с коричневым ремешком.

– Мне нравятся эти, – протягиваю Адаму часы. Он осторожно их берет, прикладывает к запястью. У него очень красивые руки. Вряд ли эти пальцы раньше сбивались в кровь, ломали кому-то носы, сдвигали с места челюсти.

– Мне тоже нравятся. Беру, – отдает часы девушке. Отворачивается от нее, полностью переключившись на меня. – Хотел извиниться, что спешно вас покинул, не проводив.

– Ничего страшного. Я очень признательна, что ваши люди починили мою машину.

– Больше никаких поломок не возникло?

– Нет, я буквально вчера отвозила свою машину на СТО, все там проверили, долили масла.

– Чудесно. Может, выпьете со мной чашечку чая, если свободны?

Его вопрос звучит совсем не вопросительно, скорее утвердительно, просто из вежливости задает его мне. Телефон пиликает в руках, я смущенно бросаю на Адама взгляд, снимаю блокировку с экрана.

«Дерзай, детка. Кажись, поцелуй под омелой имеет последствия и магическую силу». – Слова подруги как благословение.

– Я свободна. – Прячу мобильник в сумочку. Вздрагиваю от волнения, смело выдерживая пристальный взгляд карих глаз. Адаму протягивают пакет с логотипом магазина, мы вместе выходим, сразу же перед нами возникает Иван. Приветливо ему киваю, он сдержанно отвечает кивком, забирает пакет и растворяется в толпе, словно его и не было.

– Как прошли ваши новогодние каникулы? – негромко спрашиваю мужчину. Адам отодвигает для меня стул, обходит стол, садится, беря меню в руки.

– Ездил к родственникам. Работал.

– Наверное, хорошо отдохнули среди родных?

– Побыл всего лишь три часа. Я не люблю эти посиделки за столом.

– Я заметила. – Устремляет на меня будоражащий взгляд. Прячусь за папкой меню. К нам подходит официант. Я заказываю салат и рыбу с овощами на гриле. Адам берет себе прожаренную говядину и овощной салат. Ему черный кофе, мне зеленый чай.

– Как вы провели праздники? – Ставит локти на стол, скрепляет руки в замок, скрыв свои губы.

– Как обычно. Читала книги, гуляла с папиными собаками. У него хаски. Тоже работала.

– Звучит немного скучно для вашего возраста.

– А вы так говорите, словно между нами разница в тридцать лет, нас разделяет эпоха и названия страны, в которой родились.

– Именно, я рожден в Советском Союзе, а вы уже в капиталистической России.

– При этом мне с вами интересно и нет ощущения пропасти, которой пытаетесь напугать, – смущенно признаюсь, радуясь, что нам несут наш заказ. Можно минут десять помолчать. И мы молчим десять минут, даже больше. Я не смею смотреть на Адама, хочется отмотать время назад и вернуть свои слова.

– Не хотите после нашего обеда поехать в галерею Суханова?

– Кирилла? – Боже, он действительно может различить Мане и Моне? И действительно разбирается в картинах?

– Я там еще не был, но мне рекомендовали его посетить.

– Он талантливый художник и замечательный человек.

– Вы с ним знакомы?

– Поверхностно. Я с удовольствием поеду и еще раз посмотрю на его работы.

– Буду рад такой компании. – Склоняет голову набок, я смотрю на его губы. Сердце взволнованно колотится в груди, отвожу глаза в сторону. Чувствуется между нами напряжение, но не то, какое возникает, когда сказать нечего, а то, которое рвет нервы, спутывает их в сложный узел. Обед наш завершается говорящим молчанием, когда слова совсем не нужны. Кидаем друг на друга взгляды, в моем – интерес, любопытство и желание вступить на тонкий лед отношений; его взгляд тяжелый, дурманящий голову, обещающий нечто такое, о чем я нигде не читала и не имею представления.