Вокруг мертвая тишина. Только льющаяся вода напоминает, что она до сих пор в ванной. Мокрая и вся в пене.

Отличное завершение дня. Лучше не придумать.

Первый порыв кинуться к счетчикам — отметает. Решает избавиться от пены и завершить водную процедуру.

Выключив воду хватается за шторку.

— Я правда, старался... правда, Настя!

Брюнетка замирает на месте, так и не отодвинув шторку до конца.

Мокрые капельки превращаются в ледяную корку и сковывают нагое тело. Ни пошевелиться, ни вздохнуть, не закричать.

Она оцепенела. Голая. В темной комнате. Да еще и один на один с незнакомцем.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет ледяными губами.

Она узнала его. Конечно, узнала. Он не из прошлого. Он из самого кошмарного настоящего. Вчерашний незнакомец…

— Я кое-что забыл у тебя вчера!

— Так забирай и уходи отсюда! — тянется к стиральной машинке. Там она оставила полотенце.

Карп даже в непроглядной тьме уловил ее движение:

— Здесь нет полотенца, оно не к чему!

— Ты сумасшедший? А ну быстро убрался из моей квартиры! — тянет к себе шторку, чтобы прикрыться. Но от мокрой прозрачной клеёнки, не будет никакого толку. Она только ещё больше заставляет мерзнуть.

— Я весь день сам не свой, и это не из-за того, что закончились таблетки. Я только к вечеру понял, что здесь осталась частичка меня и я хочу ее забрать. Никак не могу без неё…

Парень несёт какой-то невменяемый бред.

— Уйди, пожалуйста, отсюда! Я не знаю кто ты? Чего ты хочешь? Просто уходи и я не стану заявлять о проникновении на чужую территорию!

— Для начала, тебе нужно выбраться отсюда.

Настя нутром чувствует его звериный оскал. Он пришёл получить то, чего не получил вчера.

— От тебя ломает покруче чем от наркотической ломки!

Подлетает к ней.

Девушка визжит, когда крепкие руки вытаскивают ее из ванной.

— Отпусти меня! Прошу, не делай этого, пожалуйста! — выкручивается, бьет, пищит.

— Я не отпущу! Не проси, я не уйду отсюда.

— Что ты сделаешь со мной? Изнасилуешь? — голос дрогнул. Впервые за тринадцать месяцев воспоминания прошлой жизни хлынули девятибалльной волной, снося все на своём пути. Стало по-настоящему страшно. Страшно от того, что она снова беззащитна и снова ею пользуются.

— Тише-тише… много слов, — вплетает пальцы в мокрые волосы и проводит вниз, таким образом расчесывая их, задирая ее голову вверх.

Он не видит ее глаз, ему и не нужно. Все остальные чувства накалены до предела.

Ему хватает дрожащего тебя, дурманящего запаха. Он пробирается в ноздри и оседает на рецепторах.

— Отпусти меня... — шепчет. Просовывает руки между их крепко прижатых тел и пытает отлепить незнакомца от себя.

— Я не могу уйти. Я сам не понимаю что со мной?

Внутри Карпа в смертельной схватке сцепились огонь и лёд. Понимает же сам, что это сверх нормы вот так врываться в чужую квартиру к незнакомой девушке и брать ее силой. Прежде такого с нем не случалось. А здесь все разлетелось к чертям собачьим. То ли ее взгляд. То ли опьяняющих запах, заставляют творить немыслимые вещи.

Он хочет ее до дрожи в пальцах. Грубо. Нежно. Больно... это не выносимо.

Но что-то внутри сдерживает голодных цепных психов. Что-то не даёт разорвать нежную плоть, доставив невыносимую боль.

— Это все я... — Настя резко обмякает в его руках и утыкается в напряжённую грудь лицом. — Я неправильная. Сломанная. Я — чертов магнит, притягивающий ублюдков! — обессилено произносит слыша, как замедляется его сердцебиение.

Глубокий вдох. Выход.

— Поцелуй меня. — Карп поддевает острый подбородок. — Поцелуй!

Чувствует, как тонкие пальчики крадутся по его груди, шее. Проходятся по трёхдневной щетине. Ощупывают скулы. Большие пальцы гладят щеки нос.