Это были добрые, сердечные люди. Способные любить и прощать. Они простили дочь за то, что та вычеркнула их из своей жизни, запретила им видеться с внуками. Позже они оплатили ее лечение. Ни разу, по крайней мере в присутствии Наоми, не сказали они дурного слова о Сьюзан.

И никогда они не упоминали в разговоре Томаса Дэвида Боуза.

На поминки пришли все работники ресторана, а еще друзья Сета и Гарри. Заглянул кое-кто из учителей Наоми и Мейсона. Родители их одноклассников – по крайней мере некоторые из них – тоже пришли почтить память Сьюзан.

Появление детектива Россини стало для Наоми сюрпризом.

– Я и не знала, что полиция ходит на такие мероприятия.

– Мне хотелось выказать свое почтение. И узнать, как у тебя дела.

– Я в порядке. Хуже всего, похоже, моему дяде. Даже хуже, чем бабушке с дедушкой. Он думал, что сможет спасти ее. Думал, что ему это удалось. Он так старался. И Гарри тоже старался. Но сейчас он беспокоится главным образом из-за Сета. Про нас с Мейсоном он тоже не забывает, но главное для него – это Сет. Гарри сделал все, чтобы поминки прошли как можно лучше, чтобы все выглядело как прославление жизни. Но у мамы была такая жизнь, что особо и славить-то нечего.

– Тут ты не права. У нее были вы с Мейсоном, и это повод для радости.

– Спасибо на добром слове.

– Я говорю правду, Наоми. Ты сделала эту фотографию?

Она кивнула на снимок, где мать Наоми кружилась в танце с Сетом.

– Как вы узнали?

– Я же полицейский, – улыбнулась Россини. – Ты умеешь подмечать счастливые моменты. Но больше всего мне нравится вот этот снимок.

Она подошла к фото, которое Наоми сделала с помощью таймера. Здесь они были втроем: Сьюзан и ее дети. Гарри прислонил снимок к вазе с букетом розовых роз, ведь мать ее так любила этот цвет.

– Сразу видно, как она гордится тобой и твоим братом.

– Вы так думаете?

– Конечно. Копы умеют не только слушать, но и наблюдать. Она действительно гордилась вами. Вот о чем тебе нужно помнить. Что ж, мне пора возвращаться на работу.

– Спасибо, что зашли. – Наоми говорила это всем, кто заглянул на поминки.

Неожиданно для себя она увидела среди гостей Марка Райдера.

– Привет, – подошел он к Наоми.

– Привет.

Марк был высоким и симпатичным, с большими карими глазами. Каштановые волосы слегка вились на концах.

– Мне так жаль, что твоя мама умерла. Я так тебе сочувствую…

– Спасибо. Спасибо, что пришел.

– Я понимаю, каково тебе. Моя мама умерла, когда я был совсем маленьким.

– Правда? Но я… я же встречалась с твоей мамой.

– Отец женился на ней, когда мне было три. Она хорошая, совсем как настоящая мать. Но моя родная мама умерла.

– Я не знала. Мне очень жаль, Марк.

– Ну да, это всегда нелегко. Вот я и заглянул, чтобы поддержать тебя.

Растроганная, она сделала шаг вперед и обняла его. И тут же поняла свою ошибку, когда Марк обнял ее в ответ, совсем не по-дружески.

Наоми отстранилась.

– Мы же на поминках.

– Ну да, прости. Я просто подумал… – Он пожал плечами, стараясь скрыть неловкость. – Да что там…

– Спасибо, что пришел, – повторила она. – Если хочешь, в баре можно выпить чего-нибудь некрепкого.

– Пожалуй. Ну ладно, бывай.

Оставшись в одиночестве, Наоми с тоской взглянула в сторону двери. Может, уйти в соседнюю комнату, посидеть в одиночестве? Развернувшись, она сделала шаг вперед и чуть не столкнулась с Энсоном Чаффинсом.

– Эм-м… Привет. – Он сунул руки в карманы. – Даже не знаю… зашел вот, чтобы сказать… ну, сама понимаешь.

– Давай присядем. Меня не будут так донимать, если увидят, что я не одна.

– Я видел тут ребят из школы, но предпочел не светиться. Подождал, пока они уйдут. Странно это все. Людям хочется знать, как все произошло, а тебя они стесняются спрашивать. Да и в школе тебя еще не было. Ты как, вернешься?