11.

Уже неделю я лежу в больнице. У меня болит все – руки, ноги, спина, живот. Нижняя челюсть моя сломана. А еще сломана я сама. То, что внутри меня. Сама основа. Как будто я была стеклянной и вдруг разбилась. Я вижу все осколки в отдельности, но как собрать их в целую вещь, не знаю. Меня нашли на обочине дороги. Видимо, мои мучители выкинули меня из машины.

Я лежу на кровати, лицом к стене. И вижу себя по привычке сверху. Ко мне приходила мама. И еще приходила полиция. У них был ко мне один и тот же невыносимый вопрос: кто это сделал?

Только мама объясняла, что отцу необходимо это знать, а полиция хотела поймать преступника. Но я молчала. Как я могла объяснить им, что главный преступник – я сама. Я просто забыла, кто я. И оказалась в беде.

Я знаю кое-что про эту палату: кто-то все время сидит на соседней кровати. Но я не хочу смотреть. Мне все равно. Главное, что это не мои отец или мать, и не Костя. Никого из моих врагов, это я знаю точно. Я слышу ровное дыхание за спиной и чувствую взгляд. Но он не прожигает мне спину, а согревает ровным теплом.

Спустя несколько дней родители пришли ко мне вдвоем. Я вздрагиваю, услышав голос отца. Ведь кошмары из моего детства снова мучают меня уже несколько ночей. Глаза мои опухли от слез. Я полностью опустошена.

– Татьяна, посмотри на меня! – приказывает отец. И я не в силах сопротивляться. Я медленно поворачиваюсь и вижу родителей. Отец смотрит на меня немигающим взглядом, с сознанием своего превосходства, и на лице его отпечаталось его право, присужденное ему им самим – быть моим судьей и собственником. Мать смотрит в пол.

– Ну что, будем признаваться, кто тебя имел? – с насмешкой спрашивает папа, – или опять наговорим, что спал с тобой я, твой отец?!

Я вижу перед глазами вспышки, как будто взрываются петарды, и слышу ровный гул в голове. Он! Это он! Чудовище из моих кошмаров! Я не знала, кто… в тринадцать лет! И, одновременно, я знала! Знала! Это был он! Только мне никто, никто не поверил! И я перестала верить себе сама!

– Это был ты! – в ужасе кричу я, – Ты! Ты! Ты! Ты!

Отец подскакивает ко мне, зажимает мне рот рукой.

– Теперь ты поняла, шлюшка бесстыжая, что должна вернуться домой?! Я твой хозяин! Я!

Я вижу в глазах его безумие, одержимость, опасный неестественный блеск. Это его соревнование, его война, которую он должен выиграть любой ценой. Это он был порочным, похотливым и грешным. Таким же, как его мать! Он, а не я! Я срываю его руку со своего рта, челюсть мою свело болью, но я выкрикиваю снова и снова: Это был ты! Ты! Ты! Ты!

Эта правда, вырвавшись из меня в первый раз, как саднящая многолетняя заноза, кричала на всю палату.

Сначала я услышала хлопок, а только потом поняла, что получила пощечину. Мама ударила меня.

– Какая же ты тварь! Заткнись! Отец всегда прав! Всегда прав! – прокричала мама и заплакала.

– Это был ты, – уже спокойно говорю я, – я все прекрасно помню. Я ЗНАЮ ПРАВДУ!

Конечно, я помню. Ведь я годами просыпалась от кошмаров, видя во сне ЕГО лицо. Эта жуткая, но такая нужная мне правда догнала меня поздно, в двадцать четыре года. Теперь я его не боялась. Я стала сильнее его!

– Интересно, кого мы абортировали, мам? – спросила я, – его сына или его внука?

Мама упала в обморок.

– Ах ты, мразь, – отец снова приблизился ко мне и схватил меня за предплечья, – Правдин тебе показал твою правду! Ты жалкая шлюшка, и вернешься домой! Теперь ты поняла, кто твой хозяин? Я! Я твой хозяин!

Он все тряс и тряс меня изо всех сил, и орал, брызгая слюной мне в лицо.

– Твое приключение стоило мне всего двести долларов! – орал он. Глаза его выпучились, и, мне казалось, они сейчас выскочат из орбит, – двести долларов! И так будет каждый раз, когда ты свяжешься с очередным мужиком!