– С-спасибо.

– Лиза, пойдём, я тебя провожу.

– С-спасибо.

На негнущихся ногах я иду к палате, слезы капают с подбородка, и опять их так много, что хоть ведро подставляй. Неожиданно чья-то рука обнимает меня за плечи, шею обжигает горячее дыхание с ароматом ментола.

– Поплачь, моя девочка, поплачь…

Голос Тавади такой нежный, такой проникновенный, что я срываюсь: утыкаюсь лбом ему в грудь и просто бьюсь в истерике. Большая, мягкая ладонь гладит меня по волосам, а я вижу перед глазами папу, и сердце захлебывается от боли.

Заснуть ночью я так и не могу. Тяжелые мысли, как гири, ворочаются в голове. Что делать? Как поступить? Неужели мама спланировала самоубийство заранее, потому и решила пристроить меня в руки Тавади? Или, наоборот, она наглоталась таблеток от отчаяния и моего грубого отказа? Так ничего не придумав, забываюсь под утро тяжелым сном.

Перед глазами появляется огромный дом, утопающий в цветах и зелени. Ее так много, что она покрывает все стены, спускается волнами на землю, ползёт по каменным дорожкам. Слуги в униформе снуют по своим делам, из кухни доносятся соблазнительные ароматы.

Я медленно спускаюсь по парадной лестнице. На мне шелковый пеньюар, надетый поверх длинной ночной рубашки на тонких бретелях. Полы халатика крыльями раскрываются за спиной. Кажется, ещё шаг, и я вспорхну, как бабочка, и потеряюсь в зелени плюща. Каблучки домашних туфель стучат по ступенькам. Ко мне под ноги бросается крохотная собачонка. Я подхватываю ее на руки, целую в нос, счастье переполняет меня до краев, хочется делиться им с каждым существом.

– Дорогая…

Поднимаю голову: Арсен стоит внизу лестницы и смотрит на меня. Его чёрные глаза зовут, манят, притягивают взгляд.

– Да, любимый…

– Лиза, сегодня мы ужинаем в ресторане у Задворских. Я хочу, чтобы ты была самая красивая! Кирилл заедет за тобой ровно в семь. Купи себе что-нибудь.

Арсен кладёт на столбик лестницы золотую карту, легко целует меня в губы и уходит. Я смотрю ему вслед, хочу что-то крикнуть, но слова застревают в горле.

– Лиза, – слабый голос мамы прорывается сквозь волшебный сон и кажется в нем инородным звуком. – Дочка.

– Да, мамочка, я здесь, – сонно тру глаза и улыбаюсь сквозь слёзы. – Как ты меня напугала!

– Прости, меня, – мама закрывает глаза. – Просто все разом навалилось.

– Мамочка, не расстраивайся. Если Арсен Николаевич ещё раз придёт с таким предложением, я соглашусь. Сразу. Вот увидишь. Он хороший человек.

– Я это и хотела тебе сказать, Лиза, только ты так похожа на отца! Никогда не слушаешься!

– Мама, сегодня смотри меня по телевизору в новой программе. Я буду брать интервью у бизнесмена и мецената Арсена Тавади.

– Лизок, я так за тебя рада! Вот бы увидел это папа!

– Мамочка, не начинай!

К моему удивлению, новую передачу зрители принимают благосклонно. За час до эфира я сильно нервничаю, сижу в гримерной перед зеркалом и повторяю свои реплики. Девушка-визажист колдует над моим лицом. Наконец она делает шаг в сторону и восхищенно цокает языком.

– Елизавета Васильевна, вы можете открыть глаза. Вы такая красивая!

– Спасибо. Вы хорошо потрудились.

Я смотрю на свое отражение и не узнаю себя. Куда пропала скромная студентка в очках? Сейчас на меня смотрит огромными зелеными глазами актриса, готовая принимать премию «Оскар».

Каштановые волосы уложены на шее в пышный пучок, несколько прядок гуляют на свободе. Длинные ресницы бросают тень на щеки. Кожа кажется полупрозрачной и в то же время сияющей.

Стилисты выбрали для меня белоснежную блузку с широкими рукавами и строгую черную юбку-карандаш. Но на секретаршу или клерка большой компании я совсем не похожа. Юбка плотно сидит на бедрах и натягивается при каждом шаге, показывая всем мою попу. Изящные туфли на таком высоком каблуке, что я иду осторожно, чтобы ненароком не свалиться. Дорога к студии кажется мне длиною в жизнь, потому что коллеги провожают взглядами, и никто из них, кроме Маши, не желает мне успеха.