– Ты чего рычишь? – удивленно спросила Леся.

– Я не рычу, просто лучше бы они не приходили, – ответила я.

– Так-так-так, ты нам ничего не хочешь рассказать? – поинтересовалась Саша.

– А что рассказывать-то? – уставилась я на нее и продолжила: – Когда вы вчера ушли из медпункта, ко мне зашел Никита.

Она хихикнула. Я бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Извини, продолжай, – игриво ответила Саша.

– В общем, он зашел и сказал, что переживает, что из-за него все это случилось, потом показал плакат, который нарисовал, а еще мы пялились в окно и вообще было много неловкостей.

Теперь они улыбались втроем, Лера вдобавок многозначительно играла бровями.

– Значит, говоришь, переживал? – переспросила Лера.

– Вот и я думаю – это бред! Власенко и переживания. Ну да, как же.

Леся ударила ладонью по лбу.

– Ди, а ты подумала, что ты ему, может, нравишься? – простонала Леся, как будто я не могла додуматься до столь банальной вещи.

– Кто? Я?!

Несколько одноклассников обернулись на нас. Хорошо, что до парты Никиты мои крики не долетели.

– Ты случайно вчера не ударялась головой?

– В отличие от тебя, нет, – с обидой ответила Леся.

Я закатила глаза.

– Он с Олей везде таскается, а меня вечно цепляет, на лабораторные не приходит, явно не желая меня видеть, а еще вечно достает своими тупыми шуточками.

Прозвенел звонок, и стоило мне задуматься о совместной работе с Власенко, как учительница громко объявила:

– Сегодня лабораторная работа, берем пробирки и реагенты, работаем в тех же парах, что и всегда.

– Да ладно?! – простонала я.

– Вам есть что сказать, Семенова? – спокойно спросила учительница, сверля меня взглядом.

– Извините, – произнесла я.

Повернувшись к девочкам, я начала суматошно собирать вещи.

– Думайте что хотите, но мне уже второй день не везет. Заодно проверим – если он снова соскочит с совместной работы, значит, я права, а если нет, то… То мы это обсудим как-нибудь потом.

Забрав сумку, я пошла на последнюю парту к Никите. Молча села на стул, достала учебник и стала ждать указаний учителя. Почувствовав, что на меня пялятся, я повернула голову и увидела этот взгляд. Серых, как грозовая туча, глаз.

– Чего тебе? – без интереса спросила я.

Продолжая пялиться, Никита ответил:

– Я тебя звал на первом этаже, почему ты не остановилась или хотя бы не повернулась?

– Я не слышала, в коридоре было слишком шумно. – Жестами я показала на уши, при этом по-прежнему продолжая смотреть ему в глаза. – Так что ты хотел?

– Я хотел спросить, как твое самочувствие. У тебя остался синяк.

Дальше случилось то, чего я никак не могла предвидеть. Он коснулся пальцами моего лба в том месте, куда пришелся удар. Прикосновение вышло таким легким, еле ощутимым. Мягкие подушечки пальцев скользнули выше лба, в волосы. Мелкая дрожь пробежала по рукам, оставляя мурашки. По-моему, на мгновение я перестала дышать. Преподаватель начала рассказывать цель и задачи работы, но мы ее не слушали. Мы были сосредоточены друг на друге.

– Блин, мы же ничего не успели записать! – опомнилась я и уронила голову на раскрытую тетрадь.

Удар пришелся легким, но даже учитывая, что у меня был всего лишь ушиб, а не сотрясение, делать этого не стоило.

– Я сейчас все узнаю, – сказал Никита.

– Ага. Не смеши, – истерично усмехнулась я. – С чего бы тебе узнавать что-то, связанное с химией? Ты за три года ни разу этого не сделал.

– Ну, а теперь я узнаю!

Он произнес это так решительно, что я действительно начала ему верить. Власенко встал со своего стула и начал красться к столу Димы и Оли.

Мои подруги одновременно обернулись ко мне, в их глазах читался немой вопрос. В ответ я развела руками. Ох, если бы я сама знала, что тут происходит. Либо я в коме, где все нереально, либо из-за неожиданной тяги к учению Власенко на улице смерч из единорогов начнется. Ну не может человек вот так взять и за два дня поменяться. В этот момент вернулся Никита, победно потрясая листом, на котором, вероятнее всего, было написано задание.