Шмыгнув носом, Сверр трясущимися руками обнял ее. Который это по счету ребенок, которого я сжимаю в руках, словно собственного?.. Она заставила себя сдержать слезы и отбросить внезапно нахлынувшие воспоминания.

Когда он успокоился, Дасэндэнти поговорила с ним. Сверр рассказал, что еще в детстве заметил эти странные совпадения: самые разные случаи нападений в местах, где он находился. И случаев этих было до неприятности много. Когда Высшая осторожно спросила его, что повлияло на тот кошмар, Сверр ответил, что повздорил с двоюродным братом и между ними развязалась драка, а потом он разозлился и его переполнила страшная или, скорее, странная мощь, которую он не смог сдержать.

«Дальше все было как в тумане», – говорил он. Невыносимая боль прошлась по телу, ярость затуманила разум и совсем скоро он понял, что стоит над телом брата, а сам он весь в его крови и наполовину стал зверем, все остальные к тому времени уже были мертвы. Дасэндэнти было очень жаль Сверра. Он не просто лишился семьи – он стал причиной их гибели, пускай и ненамеренно. Он жил среди людей и всю жизнь считал себя человеком, а теперь придется узнавать о новой реальности.

Дасэндэнти понимала, что сейчас они с Айтосом единственные, кто может помочь ему, но как это сделать, когда в Векросии столько дел и столько глаз, наблюдающих за ними?

«Мы оба попадем под подозрение, – размышляла она, — хотя это уже случилось. Но и оставлять парня на произвол судьбы я не могу после всего, что узнала».

Дасэндэнти хотелось посвятить его во все происходящее лично, но она понимала, что если сейчас же не поторопится, то подозрения группы усилятся, да и проблем она наберется.

Подумав, Высшая оставила Сверра с Айтосом, пообещав, что со всем разберется сама и расспросами Маркскала не достанут. Оставалось лишь надеяться на то, что Арстриз не будет задавать лишних вопросов…

Шепот прошлого

Неделю Высшей приходилось валяться в кровати и пить противные лекарства, которые ей давала целительница. Последняя была внимательна и строга к своим пациентам, но их с каждым днем становилось все больше. В конце концов девушка не выдержала и обратилась к Высшим с просьбой, чтобы они проявили больше милосердия к ученикам, потому что у нее не хватало ни сил, ни рук. Круг Высших наконец обратил на ситуацию внимание. Им самим надоело постоянно отправлять Низших к целителям из-за вечных травм, наносимых ими собственноручно.

Дасэндэнти было безумно приятно, но в то же время начинали раздражать бесконечные приходы Айтоса и Антигроя, которые все никак не могли перестать волноваться. Первый не жаловался на свою временную Надзирательницу, которой стала Телекинесия, хотя и жаловаться было не на что. Телекинесия своим веселым характером очень напоминала своего младшего брата Элеоза, но чрезмерная вера в Занатоса давала понять, что всецело верить ей не стоит. Айтосу вообще повезло отделаться лишь дополнительными занятиями в качестве наказания только потому, что он очень помог в тот раз, поэтому пускай радуется!

Едва у Высшей появилась возможность вновь встать на ноги, как она принялась за тренировки: поначалу легкие, затем набирала все большую нагрузку. Вместе с Айтосом они также размышляли над тем, что делать со Сверром. Он навещал его каждую ночь, отчего почти не отдыхал, но так дальше продолжаться не могло.

В конце концов, Дасэндэнти пришлось пойти на крайние меры. Она не была уверена в том, что поступает правильно, но другого варианта у нее либо не было. Обходные пути несли куда большие риски и потери.

Она сделала вид, что тренирует Айтоса, но на самом деле отправила его на совместную тренировку с Антигроем, Коллином и Касситрой и, чуть похрамывая от того, что ненароком подвернула ногу, ушла в парк, собираясь покинуть территорию Векросии Фулкарним самым привычным для себя способом. В какой-то момент она почувствовала, что ее состояние резко ухудшилось, в глазах поплыло и ее затошнило. На секунду женщина прикрыла глаза, а когда открыла, что-то заставило ее остановиться на месте и обернуться. Она побледнела, увидев взрослого мужчину с изувеченными крыльями за спиной. На его обезображенном лице виднелась боль, а в пустых карих глазах отражался гнев.