Вскоре Соколов вернулся к Антону, который ждал в коридоре, сидя на скамье с опущенной головой. Визуально он выглядел подавленным, как и положено человеку, только что обнаружившему тело близкого родственника. Но опытный следователь понимал, что это ещё ничего не значило.

– Антон Иванович, — начал он спокойно, сдержанным тоном, – нам понадобится, чтобы вы проехали с нами в отделение. На данный момент вы проходите как основной подозреваемый, пока мы не завершим проверку всех данных.

Антон поднял голову, его лицо выражало смесь непонимания и растерянности. Он явно был не готов к такому повороту событий.

– Но… это же моя сестра, — тихо проговорил он, словно не до конца осознавая услышанное. – Я просто хотел убедиться, что с ней всё в порядке.

Соколов выдержал взгляд и кратко пояснил:

– Мы понимаем, но ситуация требует расследования, и вы — единственный человек, у которого был доступ и определённые интересы. Это стандартная процедура, пока мы не исключим вас из списка подозреваемых.

Антон замолчал, чувствуя беспомощность в создавшейся ситуации, и через минуту, собравшись, последовал за офицерами, которые должны были сопровождать его до. Взгляд его всё ещё был направлен на квартиру, скрывшуюся за закрывшейся дверью, оставляя для него неразрешённый вопрос – как всё дошло до этого.

Соколов кивнул, давая Марине понять, что вопрос с задержанием Антона временно отложен. Уже за полночь, и в отделе до утра никто не начнёт активные допросы. Самому Антону было велено отправиться домой, но он оставался под наблюдением, так как покидать город ему запретили. Официальное уведомление о статусе подозреваемого и повестка на допрос будут оформлены уже утром.

– Завтра с самого утра начнём с Антона. Ещё раз посмотрим на временную линию, изучим её окружение и связи, — тихо произнёс Соколов, убирая папку с материалами дела. Профессионализм и дисциплина не позволяли ему завершить рабочий день без тщательной подготовки к следующему этапу.

Марина, завершив осмотр снимков с места преступления, кивнула, но её взгляд задержался на фотографии с позой жертвы.

– Убийца будто что-то хотел нам сказать. Так просто тело на пол не укладывают, — негромко заметила она, словно размышляя вслух.

Соколов напрягся. Он понимал, что для Лебедевой всегда существовали особенные, неочевидные для него детали. Интуиция и любопытство подталкивали её искать в преступлении то, что лежит за рамками сухих фактов. Но, исходя из опыта, он знал: сейчас лучше не давать себе времени на теории. Лишь факты, которые можно подтвердить.

– Завтра возьмём её телефонные записи и всё, что найдём у Антона. Будем проверять, кто с кем общался, как и когда, — произнёс он, жестом показывая, что пора расходиться.

В офисе становилось тихо, и темнота за окнами уже растворила в себе остатки вечерних огней. Соколов и Лебедева покидали кабинет, понимая, что грядущий день будет долгим.

Соколов выехал из отдела, погружённого в ночную тишину. Небольшие огоньки фар разрезали тёмные улицы, отражаясь в мокром асфальте, и редкие прохожие исчезали в тени ночного города. Путь до его квартиры в старом, ещё довоенном доме занял около получаса. Поднявшись по лестнице, он тихо открыл дверь своей квартиры. Внутри всё было таким же, как и в любой другой вечер: строгий порядок, старый диван, кресло у окна и стол с давно начатой книгой, страницы которой не пролистываны неделями.

Сняв пальто, он прошёл на кухню и налил себе немного чая, прогревая руки об горячую кружку. Прожив один много лет, он уже привык к этим ритуалам: тишине, которая не тяготила, но иногда всё же напоминала о пустоте. Это было его убежище, где он мог скинуть маску сурового следователя, хотя чаще всего она оставалась на нём даже дома.