Мы уже упомянули, что любая единица данных – это непосредственный опыт (или переживание) в любой из трех сфер – чувственной, ментальной или трансцендентальной. Но тут мы сталкиваемся с серьезной семантической и философской трудностью, ибо традиционно именно эмпиристы настаивали на том, что все знание должно опираться на опыт, и они утверждали, что и рационалисты, и мистики ни на что подобное не опирались. И, более того, хотя эмпиризм в такой позиции и является крайне редукционистским, многие новые школы гуманистической и трансперсональной психологии и философии упорно заявляют о своем желании быть эмпирическими дисциплинами и громогласно заявляют о том, что они таковыми и являются. Очевидно, слова «переживание, «опыт» и «эмпирический» используются несколькими разными способами, и это породило случаи недопонимания с ужасающими последствиями.

Центральный аспект проблемы заключается в том, что существует огромная многозначность в смысловом поле слова «опыт» (или «переживание» – experience. – Прим. пер.). Это слово может использоваться для обозначения только чувственного опыта (как и поступают многие эмпиристы), однако оно может использоваться и для обозначения фактически всех выражений сознавания и сознания. Например, в одном из значений этого слова я переживаю на опыте не только свои ощущения и восприятия (сенсибилию), но еще и свои идеи, мысли и концепции (интеллигибилию), – я вижу их при помощи ока разума: я переживаю свои линии рассуждений, свои личные идеи, игру своего воображения. Все это переживания более тонкие, нежели удар в голову, но, тем не менее, они остаются опытными – или напрямую и непосредственно воспринимаемыми оком разума. Сходным образом в другом значении я могу переживать дух, – при помощи ока созерцания, или гнозиса, я напрямую и непосредственно ухватываю и переживаю на опыте дух как дух – сферу трансценделии.

Во всех этих более широких значениях слово «опыт» просто синонимично прямому ухватыванию, непосредственной данности, интуиции – сенсорно-чувственному, ментально-умственному и духовно-созерцательному познанию.

В такой формулировке и вправду возможно осмысление, согласно которому все знание опирается на опыт (как утверждают эмпиристы) – но не чувственный опыт (что тоже ими утверждается). Таким образом, различные априорные, или рациональные, истины – это то, что я переживаю на опыте в ментальной сфере, но не в чувственной сфере (например, математика). А трансцендентальные истины – это то, что я переживаю на опыте в духовной сфере, но не в ментальной и чувственной сферах (например, сатори). И в этом смысле существуют самые разные виды знания за пределами чувственного опыта, но, в общем, нет такого знания, которое было бы вне опыта. Сенсибилия, интеллигибилия и трансценделия – и одно, и другое, и третье могут быть открыты прямому и непосредственному переживательному, или опытному, ухватыванию, или интуиции; все эти ухватывания и составляют данные, собираемые в процессе познания в каждом из этих измерений.

Эмпиризм, следовательно, справедливо утверждает, что всякое достоверное знание должно опираться на опыт. Но затем он упрощает все значения слова «опыт» исключительно до мира сенсибилии. Эмпиризм желает вывести мой опыт рассудка исключительно из моего опыта ощущений – то есть берется утверждать, что не существует рассудочного опыта, который сперва бы не опирался на мой чувственный опыт. И данная попытка в определенном смысле очень соблазнительна («мы хотим эмпирических данных!») просто потому, что можно с легкостью, но неуловимо смешать чувственный опыт (чистый эмпиризм) с опытом