Не выдержав напряжения Авелева текста, Самарянов шумно выдохнул и побежал, прихрамывая, за кулисы. Там начал сразу с кем-то препираться. Некто, из зала едва видимый, укорял и стыдил Самарянова. Даже полицейским участком стращал. Тиша решил было: «Всё! Закончился «Театр в сукнах»!» Но парамонарх, получив нахлобучку, вернулся на сцену, воздел руки к потолку и стал уже не по-гусячьи, а сдержанней, с явившейся внезапно душевной лаской декламировать выученный назубок текст.

– Начало третье. «После разговора со светлыми духами и с самим Господом отец Авель пришёл в себя и начал с того время писать и сказывать что уместно человеку. А тот год был от Бога Слова – тысяча и семьсот восемьдесят, да ещё пять, а месяц встал октябрь. И прошёл этот месяц и случилось отцу Авелю видение дивное и предивное, уже месяца ноября и тоже в первое число, с полунощи и продолжалось никак не меньше тридесяти часов. Необъяснимая сила вошла во внутрь его; и соединился с ним некто, и стали они якобы один полномерный человек. И начал в нём самом и самим им действовать, якобы природным своим естеством; и дотоле действовал в нём, дондеже всего его изучи и всему научи… И от того время отец Авель стал всё познавать и всё разуметь: сила неведомая наставляла его и вразумляла всей мудрости и всей премудрости. Посему же отец Авель вышел из Валаамского монастыря, так ему велено действом той силы сказывать и проповедовать тайны Божии и судьбы Мира.

И ходил он так по разным монастырям и пустыням девять годов; обошёл многие страны и грады: сказывал и проповедовал волю Божию и Страшный суд Его. Наконец же пришёл он на реку Волгу. И вселился в монастырь Николая Чудотворца, а звался тот монастырь Бабайки, Костромской епархии. В то время настоятель обители был именем Савва, жизни простой и безыскусной. И положил он отцу Авелю послушание. А послушание в той обители было отцу Авелю такое: в церковь ходить и в трапезу, в них петь и читать, а между делом писать и слагать, и книги сочинять.

И написал он в той обители книгу премудрую и книгу непростую, ибо в ней написано было о царской фамилии.

В то время царствовала в Российской земле Вторая Екатерина; и показал Авель ту книгу одному брату, имя ему отец Аркадий. А тот Аркадий показал книгу настоятелю. Настоятель же собрал братию и сотворил совет и порешили: ту книгу и самого отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию. И был Авель туда отправлен. Духовная же консистория: архимандрит, игумен, протопоп, благочинный и пятый с ними секретарь – получили ту книгу и вопросили отца Авеля: он ли ту книгу писал? И от чего взялся писать? И взяли с него сказку про то, как писал, взяли его дело и послали ту книгу и при ней сказку ко своему архиерею. В то время в Костроме был архиерей – епископ Павел. Получил епископ Павел ту книгу и при ней сказку, и приказал отца Авеля привести пред себя; и сказал ему: «Сия твоя книга написана под смертною казнью». Потом повелел его отправить в губернское правление. И был отправлен отец Авель в то правление, и книга его с ним, при ней же и рапорт». Вот оно как: «Под смертною казнью!» Воды мне, а потом настойки перцовой и сёмужки! – захлебнулся горечью парамонарх Самарянов.

Какая-то полумонашка-полубалерина выступила на цырлах, поднесла спортивный кубок с медалькой серебряной, поклонилась манерно. Самарянов выпил, крякнул, сильно ему захорошело, он по животу себя похлопал и сказал почти благодушно:

– Далее – Начало четвёртое. «Губернатор же и советники его приняли отца Авеля и книгу его, и видя в ней мудрая и премудрая, а наипаче написано в ней царские имена и царские секреты. И приказали его на время отвезти в костромской острог. Потом отправили отца Авеля и книгу его с ним на почтовых в Санкт-Петербург в Сенат. С ним же для караула прапорщик и солдат отправлены были. И привезён был Авель прямо в дом генерала Самойлова, в то время он был главнокомандующий всему Сенату. Приняли отца Авеля господа Макаров и Крюков. И доложили о том самому Самойлову. Самойлов же рассмотрел ту отца Авеля книгу и нашёл в ней дерзко написанное: якобы государыня Вторая Екатерина лишится скоро сей жизни и смерть ей приключится скоропостижная. Самойлов же, видя сие, зело о том смутился; и скоро призвал к себе отца Авеля. И рече к нему, глаголя с яростью: «Как ты, злая твоя глава, смел писать такие титлы на земного Бога!» И ударил Авеля трижды по лицу, спрашивая подробно: кто его научил те секреты писать и отчего взялся такую премудрую книгу составить? Отец же Авель стоял пред ним весь в благости и весь в божественных действах. И отвечая генералу тихим гласом, рече: меня научил писать сию книгу Тот, кто сотворил небо и землю и всё, что в них. Тот же повелел мне и все секреты со