– Меня там, в коридоре, ребёнок ждёт… – сказала она.

Я уступил. Вышел в коридор и сел рядом со смугленькой черноволосой девочкой, не русской, по всей видимости. Девочка первая со мной заговорила, мы с ней познакомились и стали коротать время за беседой.

– А у вас есть дочки? – спросила она.

– Есть, Валя и Маша, – ответил я. – Маша такая же, как и ты, ей пять лет.

Девочку звали Мадина, она таджичка, по-русски говорит отлично, своего языка не знает, а вот её старшие сестры (их три) знают родной язык. Кстати, показательно то, что с Валей в школе учится только одна нерусская девочка – армянка Моника, а вот у Маши в группе в «Орнаменте» из 25 воспитанников человек десять не русской национальности: мальчик армянин, две девочки армянки Лиана и Гоар, 5—6 таджичек и узбечек, одна киргизка – Машина подружка по имени Бакуля (Бактыгуль). Так что это очень хорошо иллюстрирует, что миграция в последние годы выросла значительно.

Потом я сидел в кресле и глядел в окно. Видел я голубое небо, три жёлтых двухэтажки с терракотовыми проплешинами, три голых тополя и сараи в центре композиции. Я разглядывал эти сараи (стайки по-местному), которые представляли собой бесформенную груду с серой, волнами, крышей, крытой толем, досками, с заплатками из ржавых листов жести, а кое-где и зияющими дырами. Возле стаек этих лежала груда серых старых досок, а сверху приставная лестница, которая, видимо, тоже пойдёт на дрова… Весь этот пейзаж, в общем-то, мне хорошо знаком с детства. Ведь вся моя жизнь прошла не просто в Чите, а в Сосновом Бору (Сосняке, как мы называли его в детстве). Тут жили и живут многие мои родственники: сестра, Крёстная, двоюродный брат с семьёй, двое его детей, племянник Дима и его дети… Здесь в таких же двухэтажках на ул. Кирова жила моя бабушка и тётя Галя… Сами мы жили здесь же на ул. Даурской, потом на Кабанской… – и, получается, моя родная Чита – это, по сути, мой родной микрорайон Сосновый Бор.

Вода тем временем действительно закончилась, и приём всё-таки прекратили.

– Вам повезло, – сказала врач, которую зовут, кстати, Наталья Владимировна.

В конечном счёте, доктор успела полечить мне три зуба, поставить две пломбы. Кстати, впервые в этой поликлинике стал применяться слюноотсос, и теперь не приходится захлёбываться слюной. И вообще, оборудование здесь всё новое. Напомню, что всё лечение проходит совершенно бесплатно, даже бахилы и те – бери из ведра любые на выбор: жёлтые или фиолетовые.

28 ноября, 2013

30 декабря 1985 года меня зачислили в кадры МВД, и я пробыл в этом ведомстве до 1 сентября 1998 года. А чисто милицейского стажа у меня почти 10 лет. В основном это служба в Отдельном взводе (позже роте и батальоне) конвойной службы, и немного в Межрайонном отделе милиции общественной безопасности (МОМОБ) УВД, где я служил в должности помощника дежурного дежурной части.

В милицию я попал случайно. 26 ноября 1985 года, после службы в Вооружённых Силах СССР, пошёл вставать на воинский учёт. И там, в Ингодинском военкомате, меня и завербовали. В то время в военкоматах дежурили «эмиссары» от подразделений, которые присматривали пришедших из армии дембелей. Я, как законопослушный гражданин, пошёл вставать на учёт в солдатской форме – в шинели, затянутый ремнём со звездой – всё как положено. Там-то на меня и обратили внимание двое «вербовщиков»: Василий Васильевич Замякин и Яков Павлович Шапрынский. Они подошли ко мне, спросили, не хочу ли я служить в милиции? Я такой вариант трудоустройства не отрицал, но не знал, куда конкретно пойти.

– У нас служба – самая лучшая в милиции, – так начали свою агитацию Вася и Яха (так потом я их стал называть). – Если ППСники работают с четырёх и до часу ночи и в выходные тоже, то мы – с 9 часов и до 18-ти, как белые люди. Выходные, праздники, Новый год – дома…