– И бесполезен, – грустно вздохнула я, решив, что тему лучше сменить. – Давай уже открывать сундук. Наверняка все ждут и наблюдают. Те кусты как-то странно шевелятся, пока ты мне руки гладишь!

Счастливая улыбка исчезла с губ Виктора, и он мгновенно стал серьезен.

– Мне все равно будет нужна твоя рука, – ответил он. – Иначе размер не совпадает. Менторы выступают проводниками между тобой и артефактом.

– И будут мне валенки и тулуп, – отозвалась я. – Давай уже феячь, проводник!

– Одежда индивидуальна, как я понял. Все-таки не все девушки одеты одинаково. Если обратишь внимание, у кого-то и сапоги на каблуке, а шапки вместо платков. Артефакт уж больно хитрый.

– Мне и моя крутка нравится, – продолжала бурчать я, когда Виктор подвел меня к сундуку и коснулся его правой рукой.

Легкое свечение объяло пруд, что-то заскрипело, заискрило. Внутри сундука провернулись неведомые механизмы, крышка с хлопком открылась.

Я с любопытством заглянула внутрь и с ужасом отшатнулась.

Мое лицо наверняка стало бледным, потому что я всем телом ощутила, как кровь отливает от него, а голова идет кругом.

– Это невозможно… – прошептала я.

– Что-то не так? – не понял Харлинг.

– Да, – ответила я, вытаскивая из нутра сундука свою «старую», уже знакомую шубу, которую Виктор мне же и дарил. Еще на острове. А следом платье, то самое «свадебное», которое шили для Эммы. – Здесь два варианта: либо этот сундук с очень специфическим чувством юмора, либо он не материализует одежду, а ворует ее. И тогда это не дары, а наши старые вещи, принадлежащие нашим же телам. Поэтому размеры подходят.

– У меня никогда не было такой одежды, – не согласился Виктор, глядя на свой кафтан странным новым взглядом.

– Значит, у кого-то все же был, но его он не досчитается. Артефакт ворует подходящие вещи, вот и весь секрет!

Я вытащила наружу шубу, ненавистное платье, понимая, что ходить в нем по двору будет очень странно. А вот сапоги и шапка из меха были не мои, и даже у Эммы я таких не могла припомнить. Видимо, тут сундук пошел неведомой мне дорогой и спер их где-то еще.

– Так не пойдет, – произнесла я. – Виктор, давай еще раз. Я не могу в этом ходить. Или еще хуже, представь, что будет, когда где-то маман Эммы обнаружит пропажу платья! Я уверена, Сириусу тут же об этом доложат. От платья точно надо избавиться. Открывай сундук!

– Больше не получится, – покачал головой он. – Он одноразовый.

– Приехали, – прорычала я.

– Ты неправильно реагируешь, – напомнил Харлинг. – Ты должна радоваться, достав такое платье. Оно вон вышитое, с камушками, красивенькое… – Виктор нелепо подбирал характеристики для платья, с чисто мужской позиции и взгляда. – Сделай хотя бы вид, что ты счастлива. Реагируй так, как должны была бы реагировать, увидь ты его впервые!

– Счастлива до смерти! – Я растянула губы в подобие улыбки, а может, оскала.

Виктор был прав. Я должна была радоваться, была обязана – но не могла.

– И тебе придется все это носить, – настаивал он.

– Нет!

– Да, – отрезал он умопомрачительно собранным и спокойным голосом. – Не выделяйся, хотя бы пока мы не разберемся, что к чему.

Он рассуждал здраво, внутри меня же все кипело, протестовало. Хоть я миллион раз рассудительная и вначале думаю, а потом делаю, но…

Харлинг резко притянул меня к себе, так что от неожиданности дыхание застряло в груди, и я даже не успела воскликнуть, вопростивиться и уткнуться в его грудь руками, чтобы отпустил. Одежда мешала.

Он же гладил меня по волосам и плечам…

– Ты что творишь? – прошипела я… – На нас же смотрят.

– Утешаю свою подопечную, – донесся шепот на ухо, такой теплый и обжигающий. – Для остальных это будет выглядеть так.