«Её глаза, – подумала Поппи, – с её глазами что-то не так».

И она была права. Глаза маленькой девочки были серыми, как камни.

У Поппи кровь похолодела в жилах. Почему девочка ничего не говорила?

– Уильям! – ласково позвала викарий. – Можешь подойти, милый?

Секунду всё было тихо. Затем дверь в углу со скрипом отворилась, и в комнату зашёл Уильям.

Сердце Поппи сжалось. Волосы Уильяма были словно в пятнах, а глаза напоминали два маленьких куриных яйца.

Увиденное заставило Саймона занервничать.

– Почему тогда другие дети в порядке? – спросил он, почёсывая шею.

Сью заговорщически к нему наклонилась.

– Знаешь Беверли Дарт? Бев Дарт?

Саймон помотал головой.

– Такая низкая дама с кудрявыми волосами, всегда сидит в конце зала с двумя сыновьями, Тимом и Арчи.

– Ты же знаешь, я не хожу в церковь, Сью, – пробормотал Саймон.

– Точно, – извиняющимся тоном сказала викарий. – Разумеется. В общем, на прошлой неделе она внезапно подошла после службы и спросила, как Уильям. Я никому ничего не рассказывала, но мы с ней часто разговариваем. Короче говоря, она сказала, что уже пару недель водит Арчи на речевую терапию, потому что он стал испытывать в школе трудности с произнесением отдельных слов. Но занятия не помогли, и ему становится только хуже.

– Думаешь, что-то в воде? – спросил Саймон.

– Ну, точно не какое-нибудь насекомое в доме, – ответила она. – У меня дома идеальная чистота. Я ежедневно обеззараживаю все поверхности, ты нигде у меня ни паутинки не найдёшь. Каждое утро прохожусь тряпкой по всем подоконникам и выступам.

«Бабушка бы этого не потерпела, – подумала Поппи. – Одно из её правил гласит: никогда не протирай подоконники».

Саймон опять почесал локоть. Девочка отвернулась к окну.

Её кожа была цвета белой комнаты в морозный день, будто из неё что-то высосали. Вилма Норблс – о ней рассказывала бабушка – растворилась. Происходило ли с ней тоже самое?

Поппи посмотрела на Эразмуса, тот мотнул головой, дав понять, что им пора.

Пока они шли назад по погосту, Поппи никак не могла отделаться от гнетущего чувства. Возможно, у мамы была причина, почему она не хотела возвращаться в Пену. Казалось, что-то чуждое плыло по воздуху, над деревьями, струилось по здешним сонным улочкам. Сердце Поппи стучало с непривычным любопытством. Несмотря на все страхи, ей хотелось узнать, что происходит и что за странности тут творятся.

Семь

Марли

– Как ты думаешь, все эти странности, что случились с Вэнди Покс и тем пианистом, происходят уже давно? – спросила Поппи на следующий день, когда они свернули влево в конце улицы Старая Пенная.

Поппи всё утро искала в интернете упоминания о детях, о которых рассказывали бабушка и Эразмус, но бабушкин компьютер так долго загружал результаты, что ей пришлось воспользоваться телефоном. Поиск выдал лишь одну статью с выдержками из местной газеты, но на сайте с архивным списком пропавших без вести Поппи нашла страничку Минти Тогс, исчезнувшей в Пене в 1960 году. Поппи показалось это странным. Почему никто не расследовал такое необычно большое для одной местности количество исчезновений? Должен же был кто-то заметить странности?

– Ну, именно это нам и предстоит выяснить, – серьёзно ответил Эразмус и, достав из ранца видеокамеру, протёр линзы.

В два часа дня он объявился без предупреждения перед входной дверью бабушкиного дома со штативом за плечом. Он показал Поппи карту Пены с отметками у мест, где случались загадочные происшествия, и, после того как бабушка накормила его обедом, заявил, что Поппи должна пойти с ним в библиотеку.

Поппи прикусила язык, затем спросила: