Внутри всё сжалось в комок, стоило только воспроизвести в памяти события того дня. Плечи невольно дёрнулись.

– Вы обещали отрезать мне, – я запнулся, выбирая выражение помягче. – Самое ценное, что у меня есть, если я ещё хоть раз подойду к Молли. И за всё это время я ни разу не нарушил обещания.

Мне даже не пришлось врать ему, ведь это была чистая правда. И впервые за все три с лишним года, что мы были знакомы с Молли, я порадовался тому факту, что у нас так ничего и не было.

– Допустим, я вам верю, детектив, – в задумчивом жесте мужчина в чёрном смокинге постучал пальцем по своим пухлым губам. – И знаете что? В обмен на вашу честность я сделаю вам один подарок. Вы отдадите мне письмо, и я прямо здесь и сейчас прочитаю его, и, если там действительно не окажется ничего интересного, я верну его вам. И вы даже останетесь живым. Вполне вероятно, ещё и невредимым.

Вспоминая описания нашего танца, в последнем я не был так сильно уверен. Но у меня не было причин не верить тому, что меня отпустят. Джонни прослыл человеком слова и никогда не нарушал данных обещаний.

– Щедрое предложение, – отозвался я.

– Считайте, что у вас счастливый день, а у меня слишком хреновое настроение для убийства. К тому же я серьёзно устал, чтобы возиться с трупом. Тем более у нас с вами сегодня был очень тяжелый день.

– Письмо под подушкой, – честно признался я. – И, если ваши дебилы отпустят меня, я сам отдам его.

Веллингтон щёлкнул пальцами и руки головорезов, сжимающие моё тело, одновременно разжались, даруя долгожданную свободу. Достав сложенные втрое листы, я отдал их одному из подручных и тот передал их Коробочке. Его бровь сразу же поползла вверх, как только он начал читать.

– Вот прям вот так, да? Дорогой Освальд? – сарказм был слишком очевидным. – Занятное чтиво… – протянул он, несколько секунд спустя.

В процессе чтения мужчина то хмурился, то поджимал губы, а потом скомандовал, снова потирая переносицу:

– Держите его.

Вот так, не успев обрести свободу, я вновь потерял её и оказался снова пригвождённым к кровати четырьмя парами сильных рук. Оставаясь на волоске от гибели.

– Снимите-ка с него брюки! – последовала вторая команда.

От неё у меня зашевелились волосы на затылке, а в пустом желудке похолодело. Чьи-то неуклюжие пальцы уже вовсю расстегивали мне ремень и пуговицу на поясе.

– Пустите меня, извращенцы! – заорал я, почувствовав, как брючины поползли вниз по ногам.

– Трусы тоже снимайте.

Я знал, что в письме ничего такого и быть не могло, но эта игра начинала нравиться мне всё меньше и меньше и, решив, что лучшая защита – это нападение, произнёс:

– Ну зачем так сразу то! На коллективный минет я сегодня явно не рассчитывал! А кто первым сосать начнёт? Может быть, ты, Гарри? – обратился я к гнилозубому. – Только держи зубки при себе, я люблю, когда это делают нежно.

– Заткнись! – закричал лысый и его кулак молниеносно впечатался мне в лицо.

Я сплюнул образовавшуюся во рту кровь в сторону, прямо на кровать.

– Ты бы хоть зубы почистил, приятель! – ответил я, сморщившись от отвращения. – Или, если хочешь, можешь взять мятную конфетку у меня из пиджака, а то, если честно, ощущение, будто у тебя во рту сдох мёртвый опоссум.

Удар в нос не заставил себя ждать, и переносица озарилась вспышкой мгновенной резкой боли.

– Я тебе сейчас покажу мертвого опоссума, гнида! – заорал лысый и снова замахнулся.

– Гарри! – рявкнул Веллингтон, угрожающе отодвигаясь от стола. – Хватит, блядь, я сказал!

– Простите, босс… – уже в который раз отозвался верзила.

– Я не понял, чего вы ждёте, уроды? – недовольно прошипел Коробочка, нервно зажимая листы в руке так, что заскрипели перчатки. – Почему он всё ещё в трусах?