– Уже? Не может быть, чтобы они отправились за маркизом! – усомнился дю Плесси-Бельер, отметив, что во главе отряда шагал вовсе не капитан, а сержант. – Уж больно грозный и воинственный вид у них. Может быть, им дали приказ идти на Гревскую площадь, чтобы сменить караул у городской ратуши? А может, они просто возвращаются в казармы.

Хорошо бы, – проговорил де Лозен, – в интересах маркиза, а тем более мадемуазель Манчини и Людовика, чтобы в их секреты было посвящено как можно меньше людей.

Со стороны Гревской площади доносилась громкая музыка и радостные выкрики толпы, но на душе у обоих друзей делалось всё тревожнее. Оба думали об одном и том же: в то самое время, когда вокруг царит предпраздничное веселье, с их младшим другом Франсуа де Виллеруа могла приключиться беда. А потому они, не сговариваясь, ускорили шаг, не заметив, что по другой стороне улицы одновременно с ними уныло бредёт молодой человек, так же, как и они, всецело погружённый в поиски пажа королевы.

Преследуя воришек, Франсуа бежал, не разбирая дороги. Он и опомниться не успел, как оказался далеко от нарядных улочек Марэ посреди двора старого особняка. Обветшалая и треснувшая во многих местах каменная кладка на стенах и зияющие чернотой проёмы окон свидетельствовали о давнем запустении, а глубокие бреши и застрявшие в стене остатки каменных ядер напоминали об уличных боях времён Фронды или даже Религиозных войн.

В рыхлом снегу было протоптано несколько цепочек следов, которые вели в разные стороны. Следовало осмотреться вокруг и решить, куда бежать, но в пылу погони Франсуа и думать забыл о чём-либо, кроме спасения кошелька с доверенными ему деньгами. Он продолжил преследование, ориентируясь по следам, ведущим в сторону проёма в нижней части стены, который, похоже, служил когда-то подвальным окном.

Миг – и в глазах у него всё почернело.

Широко раскрыв рот, чтобы не задохнуться в накинутом на голову мешке, Франсуа попытался закричать, но, вдохнул полный рот трухи от старой холстины и зашёлся кашлем. Кто-то грубо заломил ему руки за спину и крепко связал их верёвкой. Судя по тому, что в то же самое время его держали за плечи, нападающих было двое. И уж наверняка это были не те мальчишки, за которыми он гнался: и ростом, и силой эти двое явно превосходили уличных воришек.

Удар по затылку отдался в висках и даже вызвал приступ тошноты. Франсуа зажмурился, сдерживая всхлипы боли и досады, а перед глазами с быстротой ярмарочной карусели закружились яркие всполохи картинок пережитых событий. Один из напавших ощупал его, вероятно, в поисках спрятанных монет, и нашёл висевшие на поясе под кафтаном ножны с кинжалом.

– Хм, это ему вряд ли понадобится, – вызвавший глубокое омерзение голос раздался возле самого уха, – кинжал я заберу, а ножны можешь оставить себе.

– На что мне пустые ножны? – его подельник поднял Франсуа на руки и взвалил на плечо.

– Продашь, если захочешь. Идём отсюда! Не нравится мне это место. От того подвала так и несёт воробьиным помётом, если ты понимаешь, о ком я.

– Думаешь, Тэо есть дело до нас? Зачем ему вмешиваться? Его воробушки срезали кошель у этого малого, большего им от него не нужно.

– Ладно, молчи теперь! Не следует громко трепаться. Надо им большего или нет, а у воробьёв Тэо не только когти хваткие, но и слух острый. Услышат нас и поймут, что это мы малого схватили. А потом расчирикаются об этом повсюду, как пить дать!

О том, куда его несли, было несложно догадаться. Знакомый с кривыми и узкими улочками в окрестностях Марэ, Франсуа легко мог представить себе путь, по которому он преследовал ватагу воришек. Выходило, что он почти догнал их во дворе аббатства Святого Стефана, разрушенного ещё во времена первой Фронды. Там-то, в подвалах здания бывшей часовни, если верить слухам, были тоннели, которые вели в разные части города. По одному из них можно было попасть к набережной Сены недалеко от Нового моста, а другой вёл к тому пустырю, что за кладбищем Невинных. Ходили слухи и о тоннеле, который вёл к Нельской башне, а кроме того, о ещё двух или трёх других, один из которых выходил за городскую стену у ворот Сен-Дени.