Сканеры отметили мой повышенный уровень тревожности, сочли его «допустимым для нынешних обстоятельств» и серая дверь уехала в стену. Едва помещение открылось, я почти оглохла.

Дверь закрылась, отделив от коридора, в котором терялись звуки, поглощенные противоэховой вентиляцией – и эффект усилился дополнительно.

С два десятка станхов и людей голосили так, что уши закладывало.

В воздух летели междометья, ругательства и невнятные реплики, типа:

– Да это вам нельзя доверять!

– Что вы говорите? Разве не вы от нас что-то скрываете?

– Это вы слишком подозрительны. Все вам чудится да кажется! Как говорят на Земле: Когда кажется креститься надо!

Понять – о чем речь не представлялось возможным, да и сейчас это не было главным. Нагнетались такие мощные эмоции, что я кожей чувствовала – еще пару минут и начнется драка.

Фент высился неподалеку от спорщиков и занял очень правильную позицию. Между свободным участком каюты и компьютерами управления, что показывали маршруты, карты и предполагаемые планы операций.

Виртуальные мониторы, что растянулись от потолка до уровня пояса землянина, конечно, разбить не получится. Сенсорные поля, которыми управлялись данные на экранах, тоже навряд ли. Но кто знает, как далеко зайдут забияки. На дальней стене располагались сотни микрокомпьютеров, которые проецировали экраны и управляли ими.

Плюс к тому именно там находились аварийные кнопки, в том числе и те, что активировали пушки.

Кто знает, как далеко зайдут склочники.

Дреймор уже накрыл их собственным успокаивающим полем. Но особенного эффекта не добился – ссора нарастала, а причина ее из коротких, истеричных выкриков участников оставалась неясной. Зато по разъяренным лицам землян и свирепым маскам на лицах станхов становилось очевидным, что дело плохо.

Фент пытался командовать, обещал трибунал, разжалование, штрафы. Но на него никто не обращал внимания.

Ага… Вот это совсем уже странно. Обычно приказы и угрозы капитана хоть как-то сбавляли пыл ссоры. Станхи, по крайней мере, привыкли подчиняться командованию и практически никогда не игнорировали их. Люди могли поспорить, но напрямую ослушаться приказа капитана – никогда и ни при каких обстоятельствах. Тем более – во время патрульного вылета, еще при возвращении на базу – куда ни шло! Но мы-то на смене!

Фент выглядел ошарашенным, сбитым с толку, слегка напуганным, но решительным. Если он и не разруливал ничего подобного лично, то определенно уже набросал себе план действий.

Я заметила, что станх поглядывает на аварийную кнопку для запуска арисса – газа, способного ввести в неглубокую кому всех в помещении. Фент понимал, что вещество подействует на него, Дреймора и на меня тоже, а специальные маски для защиты от отравления расположены в другом помещении станции…

Но, похоже, командир всерьез готовился и к такому исходу. По лицу капитана ясно читалось – начнется драка, – и выпуска газа не миновать.

Уверена, забияки осознавали это, хотя бы каким-то краешком еще незамутненного неведомым воздействием мозга. Но скандал нарастал, интонации становились все более угрожающими, междометия казались плевками в лицо врага… Да-а-а… Такого я еще не видела. Во всяком случае уж точно не на патрульном истребителе, чей экипаж – просто эталон спокойствия и рассудительности. Даже эмоциональные земляне, с их любовью к импровизации, обходу правил и норм, если это здорово улучшит ситуацию, прежде никогда так не вели себя. Что уж говорить о «замороженных рыбах» – станхах. Эти даже в критических обстоятельствах, если истребитель терпел бедствие, сохраняли спокойствие и хладнокровие.