– Ну, брось, ты бы и без меня попала на этот концерт, – он застыл в легкой ухмылке.

– В том то и дело, что без тебя – это было бы чем-то обыденным. Но с тобой станет по-настоящему незабываемым событием.

Он наклонился ближе к моим губам и громко заявил:

– Я вселенную переверну для тебя, ты ведь помнишь? – Время будто замедлилось и даже шум толпы слышался не настолько громко, мы слились в страстном поцелуе, посреди фан зоны с тысячами фанатов вокруг.

Я не хотела думать ни о чем, кроме его губ и горячих ладоней на моей открытой талии. Но затем мы оба резко развернулись к сцене. Дикий свист, крики, хлопки, всё это смешалось в один мощный призыв к выходу группы на сцену. Все с нетерпением ждали Джона, Джен, Кори и Сета.

Любимая музыка всегда действовала на меня необъяснимым, магическим образом, я погружалась в нее с головой, забывая обо всем на свете.

И как только на сцене появились SKILLET, и первые мощные звуки гитар, просто не смогла устоять на месте. Я подпрыгивала как сумасшедшая, не задумываясь о том, как это выглядело со стороны, полностью отдавая себя мелодии и этой атмосфере.

Каждый удар барабанов, каждый звук, каждая нота отдавалась в сердце и растекалась там настоящим пламенем.

Сейчас для меня существовал только этот мир – мир музыки, всё остальное могло вполне подождать пару часов.

По моим эмоциям достаточно легко было понять – какие именно чувства вызвала та или иная композиция. А Юн и вовсе не глядя на меня, а просто прикоснувшись, мог ощутить как трепетало мое сердце и душа на особенно сильных гитарных и вокальных партиях.

На каждую ноту и каждый рифф буквально отзывалось всё мое тело, каждая мышца требовала вовлечения и погружения в музыкальный мир.

Я старалась впитать в себя как можно больше этих эмоций и этой непередаваемой атмосферы, ведь при нашей жизни неизвестно, когда это всё могло повториться. Казалось, что иногда даже дышать переставала, вовлекая свое сознание в ритм и удары каждой ноты.

Я подпрыгивала так высоко, как могла и вытягивала шею максимально, чтоб увидеть происходящее на сцене, но мне катастрофически не хватало роста для того, чтоб разглядеть любимую группу.

Юн наклонился ко мне из-за спины и крикнул:

– Ну что? Напрыгалась?! А теперь, иди сюда.

Я не успела ответить или отреагировать на странный вопрос. Он резко наклонился раздвинул мои ноги, обхватив руками, и я моментально оказалась верхом на его плечах, взвизгнув от неожиданности. Когда первая волна дрожи прошла, я сжала его щеки руками и крикнула:

– Ты сумасшедший!

– Не за что, малышка!

Теперь мне было видно всю сцену и я впервые, наверное, была дико рада высокому росту Юна.

Юн.

Фиросс.

Мне было не столь важно происходящее на сцене, как то, что происходило прямо рядом со мной. Поистине умиротворяющим занятием было наблюдать именно за эмоциями этой малышки, за ее движениями и за тем, как на её глазах чуть ли не слезы появлялись на более сильных инструментальных партиях или словах в песне. Всё это снова и снова убеждало меня в том, что она единственная во всем мире умела гореть так ярко, как не могла ни одна звезда на небе. Сумасшедшая, иногда несносная, упрямая, безбашенная… Но такая особенная и любимая. Наблюдая за ней, я улавливал какое-то приятное, до этого момента неизвестное мне ощущение тепла, внутреннего спокойствия и равновесия.

Мне никогда не будет достаточно времени проведенного с ней. Когда я смотрел в ее глаза, прощаясь до следующей встречи, словно видел последнюю песчинку в песочных часах и мне отчаянно хотелось перевернуть их, чтоб началось все сначала, чтобы она не уезжала от меня, а только-только приехала. Мне до безумия было мало тех мизерных крупиц, которые мы могли себе позволить, чтобы быть рядом. Не хотел отпускать ее ни сегодня, ни завтра, никогда. Я жадно желал чтоб минуты с ней длились целую бесконечность. Но и тогда мне все равно будет мало.