Главной задачей сейчас стала необходимость вычислить, найти и схватить идейного фанатика, пока тот не начал бахвалиться местью за преданных алатусов. Вэйланд оставил неважную формальную часть дознания на капрала Зандера, а сам вернулся в Академию.

Через два часа начнётся приёмное время Либериса, и, пожалуй, королю стоит знать о том, что ради сказочного принца-освободителя уже убивают своих, а не ограничиваются угрожающими байками в харчевнях, как это бывало раньше. Король был осторожен и подозрителен, а посему оберегаем своим штатом от слишком резкой подачи новостей. Его секретарь Ярвуд-эве казался скользким даже внешне: двадцать лет работы наложили отпечаток и на его мутный, словно бы всегда задумчивый, взгляд, и на его походку крадущегося кота. Но свою работу он знал, и ни один из трёх советников никогда не жаловался на него.

Взбодрившись ароматным травяным взваром, Вэйланд-эве Риуз направился в левое крыло Академии, которое вело в дворцовую часть, точнее, в здание дознавательских отделов. Оттуда до приёмной Ярвуда рукой подать.

Народное Собрание назначили на час, когда глаз Алатуса уже открылся, но ещё не взглянул сверху на своих подданных, опаляя жаром, – на одиннадцать часов утра. Затем почти час прибывшие со всех концов страны стекались на площадь Свободы, границы которой тысячелетия назад были определены размахом крыльев нескольких алатусов, а ныне сузились вдвое из-за новых зданий.

Люд смешался, но здесь, на площади со знаковым названием, легко можно было разобрать социальную иерархию: зажиточные успели снять в гостинице “Viva Libertas” комнаты, выходящие окнами и балкончиками на площадь, и площадки на крышах таверн, приспособленных для сибаритства на свежем воздухе и некогда служивших взлётными площадками для человеко-драконов. Те, кто не мог себе этого позволить, толкались внизу, пытаясь встать поудобнее, чтобы лучше видеть явление Либериса Третьего.

Приближённые к власти находились на балконах здания Королевского Суда, лицом к толпе, тем самым символизируя единомыслие с повелителем. Отсюда невозможно было следить за выражением лица Его Мудрейшества, зато отчётливо прослеживалось настроение толпы. И было очень удобно регулировать силу артефактов, гарантирующих порядок.

В отличие от советников и прочих дворцовых камериров14, только прибывающих, Вэйланд-эве уже второй час созерцал заполнение площади с балкона, находящегося на третьем этаже, справа от королевского. Замечая ссоры или подозрительных, на его взгляд, гостей столицы, отправлял туда младших дознавателей. В целом, до сих пор особого повода для беспокойства не было.

С описанием некоего Аластэира за это время совпала внешность шестерых молодых людей. Их вежливо сопроводили в дознавательский отдел и разберутся позже, после окончания Собрания. То, что среди них могли находиться пятеро невиновных, а возможно, и все, Вэйланда не смущало: безопасность Либериса и Собрания были превыше всего. Если что, перед задержанными извинятся и перескажут все новости.

Что касается того, как Либерис Третий отреагировал на новость о провокации фанатиков Ордена, Вэйланд-эве не знал. Секретарю Ярвуду было доложено по форме, и позже дознавательскому отделу поступил всего лишь приказ усилить наблюдение – и только-то. Но, Вэйланд Риуз был уверен, сюрприз от Либериса будет обязательно.

Наконец королевская ратная капелла издала первые звуки – на малых рогах. Это был сигнал «Внимание!». Народ сразу заволновался, торопливо обрывая беседы с рядом стоящими.

Прошло пять минут. К малым рогам добавились средние и слились в более торжественный звук. Вэйланд безотчётно поморщился: капелла находилась на балконе второго этажа, совсем рядом, так что замаячила перспектива временно оглохнуть. Поэтому он вытащил из кармана коробку с двумя кристаллами в бархатных чехольчиках – шумозащитными пробками – и плотно вставил в ушные раковины, активируя бытовой артефакт. Такими пользовались драконьи загонщики, которых порой своими резкими криками глушили летуны; шумозащитные пробки помогали не отвлекаться на процесс и не упасть в обморок от слишком высоких драконьих горловых вибраций.