После прослушивания моего чада ко мне вышла симпатичная женщина-педагог.
– Не хочу вас понапрасну обнадеживать, – сказала она, нервно подрагивая веком. – Но возможно, я повторюсь – возможно, ваш сын когда-нибудь не слишком сильно ударит лицом в грязь на детском утреннике в школе. Разумеется, если эта школа не музыкальная. Само собой, если он будет при этом долго и упорно упражняться.
– А как же международные конкурсы? – робко поинтересовался я.
Вместо ответа женщина посмотрела на меня с плохо скрываемой снисходительной жалостью, как на умалишённого.
Скрипку я оставил у нее в музыкальном кружке в качестве гуманитарной помощи.
А сына определил в шахматную секцию, при том же Доме культуры. Пока, вроде – тьфу, тьфу – ничего, хвалят…
Сирень цветет
Вот и весна почти уже на излете. Беззаботно улыбаясь радугой, вспыхнувшей после бурного и короткого майского ливня, она передает гражданам свои последние приветы. Еще какая-то неделя, и да здравствует лето красное, золотое, а вместе с ним и черноморский загар, и утренняя зорька, проведенная с удочкой на Пахре, а еще сыроежки, пробки по дороге на дачу и пироги с земляникой.
Но это все потом, а сейчас на повестке дня пора любви, время высоких чувств, бешеных сердечных ритмов и горячих признаний под луной. Все вокруг поет гимны этому прекрасному природному и народному явлению – доносящаяся откуда-то из сквера неувядаемая АВВА, симпатичная девушка с охапкой цветов, соскочившая с подножки автобуса, голуби, воркующие на тротуаре. Даже городской воздух и тот, кажется, насквозь пропитан нектаром и амброзией, из той бочки, наверное, что щедро расплескали по небесной лазури стаи утомленных сбившихся с крыл амуров с купидонами. Хотя, возможно, что это так сирень цветет богато.
По бульвару, крепко взявшись за руки, прогуливается парочка. Он и она (если что). Оба молоды, влюблены и безмерно счастливы. Идут они, по всей видимости, без какого-либо дела и целеполагания, просто идут – наслаждаясь жизнью, примерно так, как в поговорке: «Мне куда бы не идти, лишь бы с милым по пути». Пройдясь сколько-то по устланной новой бордюрной плиткой дорожке, они встают на ее распутье, любуясь друг другом и пышно цветущей растительностью.
– Ну что, налево пошли? – говорит, наконец, парень, не сводя светящихся глаз со своей спутницы.
– Тебе лишь бы только налево, как я погляжу. – капризно надувает губки девица и, проявляя настойчивость, тянет спутника за рукав во двор какого-то дома, расположенного по ее правую руку.
– Желание дамы – закон! – уступает ухажер, немного помявшись. – …К тому же, – разглагольствует он, – когда ты идешь рядом с такой красивой и желанной нимфой, то куда бы ни направлялся, ты в любом случае следуешь навстречу своему счастью. Вот шел так бы и шел всю оставшуюся жизнь, честное слово.
– Опаньки, да мы никак предложение пытаемся сформулировать? – кокетничает барышня. – Шучу, конечно. – игриво добавляет она на всякий случай, чтобы раньше времени не вспугнуть фарт, но, все же, не удерживается от обострения любовной игры, – А вдруг словлю на слове, не боишься?
Глаза ее, между тем, глубоки и серьёзны.
– Погоди-ка, – уходит от прямого ответа парень. – Постой, я быстро, сейчас уже…
Молодой человек озирается по сторонам и, присмотрев куст сирени, растущий возле какого-то подъезда, отламывает от его ветвей сразу несколько роскошных гроздей – созвездий, после чего….
– Штааа! Стоять…! – майским громом грохочет что-то поблизости, возвращая влюбленного с небес на грешную землю.
Мгновенье спустя из кустов, словно какая-то фурия, выпрыгивает гневная старушенция и преграждает парню дорогу к отступлению.