– На сегодняшнее дообеденное время записались четыре постоянных пациента, после обеда в два часа – запланированная консультация с коллегами из неврологии, а вечером в шесть часов – обзорная лекция на факультете психологии.

– Отлично, отлично.

– И ещё…, – Мэй замялась, слегка нахмурив брови, зная, как её шеф может отреагировать на то, что она должна сообщить. – Главный очень просит Вас взять одну пациентку, она была у доктора Моро, в общем, насколько я поняла, это я уже узнала от других, он не может ей помочь и…

– Неужели я это слышу? – резко прервал Мэй доктор Смит, – наш гений от психиатрии и не справился? – его голос был полон сарказма.

Мэй виновато улыбнулась, выражая своим видом полное согласие с высказыванием доктора Смита.

– Видимо, чтобы не потерять деньги и престиж клиники, пациентку решили передать Вам.

– Возьму ли я? Взять или не взять, вот в чём вопрос! – подняв правую руку, театрально произнёс доктор Смит, вызвав у Мэй очередную улыбку. – Моро хороший теоретик и педант, – спокойно продолжил дальше Смит, – это его главный козырь, но это и его слабость. Стоит появиться нестандартному случаю, и voilà tout2, как говорится. Ну что, моя замечательная Мэй, не будем наживаться на человеческой слабости и исполним свой профессиональный долг?! – Доктор Смит добродушно улыбнулся. – Слушаю, что там у нас по пациентке?

– Пациентка Ольга Лeйбовиц, двадцать восемь лет, поступила в клинику к доктору Моро полтора месяца назад с тяжёлым психическим расстройством. До этого она не имела серьёзных заболеваний. Три месяца назад Ольга родила своего первого ребёнка, девочку, ребёнок абсолютно здоров. Примерно через месяц после родов у больной стали возникать страхи и навязчивые мысли о преследовании. Вначале симптомы казались связанными с послеродовой депрессией, но вскоре стало ясно, что проблема гораздо глубже. Пациентка стала страдать от панических атак, сопровождающихся тахикардией, дрожью и обильным потоотделением. Доктор Моро диагностировал у неё параноидное расстройство. Причина возникновения расстройства не была выяснена, но доктор Моро предположил, что в её основе лежит неосознанная детская травма. Почти каждая попытка терапевтического вмешательства со стороны доктора Моро заканчивалась истерикой и последующим кризисом.

– Цифровой клон имеется?

– Да, зафиксировали состояние сразу же после поступления пациентки в клинику.

– Но доктор Моро работал только с пациенткой?!

– Да, – с некоторым сожалением ответила Мэй.

– Конечно, ковыряться в живом человеке намного увлекательнее, – с тихой злобой произнёс доктор Смит.

– Вы же знаете, доктор, руководство клиники поощряет и премирует за экономию бюджетных средств.

– Да-да, Мэй, и это в том числе. Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради прибыли в триста процентов3. Классики всегда правы. Но Моро – это отдельная тема, впрочем, Бог ему судья, как говорится. Давайте о деле. Что сейчас с пациенткой?

– Состояние стабилизировано, находится под медикаментозной терапией номер два.

– Хорошо, переводите пациентку в моё отделение, сообщите цифровикам, что работу с клоном начну сегодня вечером, пусть всё подготовят.

– Да, доктор Смит, перебрасываю на Ваш ноутбук историю болезни пациентки, – Мэй сделала несколько быстрых движений пальцами по экрану своего планшета, а затем протянула его доктору Смиту, – подтвердите, пожалуйста, Ваше решение.

Доктор Смит приложил свою правую ладонь к экрану планшета, в верхнем углу экрана быстро появилась и пропала зелёная галочка. Одновременно с этим на экране ноутбука открылось ещё одно окно с историей болезни новой пациентки.