«Расширяют станцию, она забита поездами. Накапливают силы. Будь под рукой рация, сообщил бы в Центр о скоплении эшелонов. Хорошая цель для ночной бомбардировки. Днем сюда не прорвёшься. Недалеко полевой аэродром. В небо уходят самолёты волна за волной».

Состав загородил вагонами видимость и остановился на крайнем полотне, где недавно лейтенант сжег бочки с горючим. Теперь там шла стройка. Из небольшой станции, запрятанной в лесной глуши, вырастет крупный узел, будет питать фронт. Какая ценная информация! На прежних картах Локоть лишь небольшая узловая станция. Как же не хватает рации!

Неутомимый Франц Гальдер отразил в своём дневнике и эту проблему. Фельдмаршал фон Бок по телефону сетовал, что срывается график прибытия эшелонов в его группу армий. Гальдер был вынужден согласиться с прославленным, но привередливым стариком. Так он называл в своих мыслях генерал-фельдмаршала, хотя сам был моложе всего на четыре года. Да, эшелоны застревают на погрузке в Польше и с большим опозданием катятся по русским просторам. По этому поводу с главой интендантской службы у него постоянные трения. Хотя тот уверяет и есть подтверждение, что в «Центр» ежедневно прибывает двенадцать эшелонов с различными грузами.

– Ваша задача, герр интендант, создавать в тылу неприметные базы накопления военного имущества. Затем доставлять его дивизиям.

– Просто приказать, сложно выполнить.

– Я вам подскажу. Выбирайте крошечные узловые станции, скрытно расширяйте их. Пусть русские ломают голову – где и что складируется.

– Спасибо за подсказку, Франц, – съязвил интендант. – Русских паровозов и вагонов – кот наплакал. Те, что мы захватили, в большинстве повреждены и требуют ремонта. Собрали весь хлам, делаем из него новые платформы. На отечественную колею мы не успеваем перешивать дороги.

– Эту проблему я знаю и всячески стараюсь увеличить число портных.

– Мы чувствуем вашу руку. Но она бывает перебита дерзкими налетчиками восточнее Буга.

Этот диалог вершинных военных вермахта подтверждает догадку лейтенанта Белухина о расширении Локтя. Но он не знал и не мог знать о коварных действиях оккупантов, и его намерения – пустить под откос эшелон – не могли вытекать из приведённой беседы, а являлись лишь выполнением давно задуманной диверсии, что называется, пробой пера. Потому он с нетерпением ждал своих бойцов с толом, которые появились только к вечеру.

Небо супилось облаками, и закат ало пылал над горизонтом. Тяжело дыша от быстрого перехода, парни распластались рядом с лейтенантом.

– Молодцы, объявляю благодарность! Санинструктор как, осталась?

– Так точно, товарищ командир, проводила нас немного и вернулась.

– Ладно, стемнеет, начнем операцию. А сейчас присмотритесь, подберёмся вон к той сваленной толстой сосне. Место хорошо защищено стволом дерева, ветки только обрубленные помеха, но оттуда нам хватит провода, чтобы взорвать тол в нужный момент.

– Хорошо собак нет, – сказал Фёдор.

– Непуганые, наглые, – отозвался Лёха.

– Вот, чёрт! Патрулирование к вечеру усиливается. Смотрите, одна пара часовых идёт по левой насыпи. Дошла до середины вырубки, в это время вторая пара фрицев выходит по правой стороне. Задача усложняется.

Стали наблюдать. Как раз напротив их лёжки часовые встретились, взмахом руки показывая, что все спокойно.

Прогромыхал, освещая путь прожекторами, небольшой состав, заскрежетали тормоза, сбавляя ход перед станцией, хотя горел зелёный светофор. Вскоре вслед за ним прокатилась дрезина с плитами на платформе и с двумя гнездами пулемётчиков. Признак того, что следом пойдёт состав со стратегическим грузом.