Старик спокойно ждал на прежнем месте.

Мексика, Кампече, тот же день

Тут такой случай, что петушиное пение ничем не может помочь

– Хорошо, ваша взяла. ― Сверчок сглотнул слюну. ― Я готов слушать, валяйте. Только как же…

– Твои друзья никуда не денутся. Обещаю, ты увидишь их снова. Но не раньше того, как мы закончим разговор.

Старик повозился немного, стараясь удобно усесться на скамейке, вытянул длинные ноги в нелепых башмаках со стёртыми подошвами.

– Что так смотришь? Не нравится обувь? Да вижу я, что ей давно пора на свалку. Но мои ноги не выносят современные фабричные модели. Даже в Испании и Италии трудно сейчас найти мастера, способного изготовить приличные туфли на заказ. Поверь, я знаю толк в хороших ботинках. У моего отца служил один человек. Великий был сапожник! Мальчишкой я нередко любовался его работой. Смешно сказать, порой завидовал ему. Мечтал стать таким, как он. Глупо, конечно…

Из рассказа нового грубо навязанного знакомца следовало, что вырос он в родовитой княжеской семье. Его брат Стефанио появился на свет годом раньше. Отец был вечно занят своими интересами. Мать была ханжой, и вся её любовь к сыновьям выражалась в бесконечном таскании их по богослужениям. Нечему удивляться, что братья стали друг другу самыми близкими на свете людьми.

Когда младшему исполнилось десять, отец погиб, неудачно упав с лошади. Дела семьи пошли неважно, мать не умела распоряжаться капиталом. Она взяла управляющего и сделала его своим любовником. А он воспользовался положением и потихоньку подворовывал.

Милвус вздохнул и скривился.

– Образованием нашим, признаюсь, занимались из рук вон плохо. При жизни отца мы получали неплохие частные уроки, но потом их оплата сильно сократилась, и хорошие преподаватели сторонились нашего дома. А ведь мы, братья, были весьма способные и любознательные мальчики, а затем и юноши, очень хотевшие учиться. Я планировал стать философом и литератором, а Стефанио мечтал о политической карьере.

– Вам что-то помешало? ― спросил Костя скорее из вежливости, потому что старик взял паузу. Как от него отбояриться? Старые люди могут быть навязчивыми до тошноты. Помнится, раз в автосервис на старом корыте приехал въедливый хрыч и два часа донимал рассказами о своих совершенно неинтересных внуках. Его колымагу давно уже подлатали, а он всё продолжал и продолжал буровить. Свер не знал, куда от него деться. А нынешний собеседник со странным именем Милвус, возможно, даже покруче будет по нудным историям.

– Нет, кто-то. Мать и её любовник. Книги в те времена стоили крайне дорого. Мы тратили на них почти всё, что выделялось на наше содержание. А управляющий нашёптывал матери, что деньги спускаются на пьянки и карточную игру. Он первым подал идею отдать нас обоих в монахи. Нас, наследников княжеского рода! Подло и унизительно! Но матери такой план понравился. Она попросила совета у настоятеля и окончательно решила нашу судьбу.

Милвус опять помолчал.

– До сих пор вспоминаю тот злополучный вечер. Какое-то время после тягостного разговора с матерью я сидел в оцепенении в своей комнате, а потом решил проведать Стефанио. Он уже сложил небольшой дорожный сундук и теперь стоял над стопкой книг на столе.

«А, Милвус, ― сказал он и приветливо, и грустно. ― Как думаешь, что делать с этими тяжеленными сочинениями? Я не смог упихать их в свою поклажу».

«Ты собираешься уезжать?» ― удивился я.

«Разумеется, ― просто ответил брат. ― Неужели ты думаешь, что я готов обречь себя на забвение за монастырскими стенами из-за нелепых прихотей глупой женщины, давшей нам жизнь?»