Победитель разжал руки на тощей шее, поднялся, утирая пот с усталого лица, обрамлённого небольшой чёрной бородкой и тонкими усиками. Откуда-то из одеяний поверженного противника на щелястый пол выкатился маленький изящный предмет, вещество в котором явно ещё жило, в отличие от распростёртого рядом тела. Часы словно находились в поиске: медленно двигались сами по себе, готовые устремиться в неведомую даль.

Повинуясь внезапному импульсу и проявив недюжинную ловкость, Луи схватил странно пульсирующий, сопротивляющийся объект. Материя продолжала шевелиться, извивалась, ускользала и явственно начала терять очертания, собираясь раствориться и исчезнуть.

Граф выругался, понимая, что ему не справиться с непокорной собственностью старого злодея. Изловчившись вновь, изо всех сил ударил хрупкое стекло о поваленный в драке табурет.

Дестан не знал тогда, что сложные правила существования подобных ему индивидуумов предписывают никогда так не делать. Если бессмертный, не подстрахованный другим телом, уничтожен навсегда, часы сами собой исчезнут, покинут материальный мир. В противном случае через некоторое время хозяин призовёт их к себе, в другое место.

Порезов удалось избежать. Мельчайшие осколки с тихим мелодичным звоном не рассыпались по доскам под ногами, а собрались в крошечную сферу, усеянную светящимися пылинками. Тревожная форма разрослась, образовав призрачного двойника неудавшегося ночного грабителя. Фигура угрожающе покачивалась, пугая оцепеневшего путешественника. Потом раздался звук, напоминающий вспорхнувшую стайку мелких птиц, и тощий силуэт растворился, как утренний туман.

«Ягнёнок», на долю которого выпало сегодня слишком много потрясений, рухнул на кровать и уставился на тело, ожидая дальнейших сюрпризов. Но ничего не происходило. Никого не разбудил учинённый шум; глухая тяжёлая тишина висела над неказистым домом, давшим на время пристанище, чуть было не ставшее последним. Успокаиваясь, Луи глубоко вздохнул несколько раз.

Его задело замечание, что прожитые им жизни нелепы и бесцельны. Компенсируя тяжёлую, насыщенную физическим трудом и угрозой голодной смерти юность, Дестан поначалу проводил века в сытом довольстве и сонном оцепенении. Поджидал покупателей в лавке, торгующей шелками и специями. Насыпал под чудовищные проценты золото и серебро в пустые кошельки проигравшихся вельмож. Ссужал, случалось, и правителей, вечно нуждающихся в средствах на очередную войну. Деньги текли к нему, то тонкой струйкой, то половодьем. Наверное, так продолжалось бы поныне, не встреть он однажды на берегу мальчишку, распевающего во всё горло пиратские песни и рисующего на мокром песке чертежи неведомого корабля…

Коршун хотел прочитать ему приговор, даже, можно сказать, эпитафию. Теперь надгробную речь можно произнести над желтолицым стервятником. Да не стоит он того.

Обыск не пролил свет на личность задушенного злодея. Несколько монет и ключ. Пришлось осторожно прокрасться в соседнюю комнату. И там пусто. Две книги, подтверждающие, что их недавний обладатель обожает чтение. Что-то философское, неинтересное.

Граф вернулся в свою комнату и привычно проверил касанием локтя стеклянный флакончик с порошком для быстрого использования. Нужно вернуть песок в свой кошель. Как там делал недруг? Вот крупинки висят на пальцах – только не для того, чтобы солить пищу. Касаемся своего мешочка, переходим к соседнему. Движение пальца – и всё сработало!

– Вот оно как, – прошептал Луи, с удовлетворением наблюдая обратную эволюцию чёрного песка. – Вещество вернулось ко мне, своему прежнему хозяину, притом прихватило и те крохи, что были у грабителя Коршуна. Надеюсь, мы с ним никогда больше не встретимся.