Перед глазами возник образ женщины, которую она видела всего пять или шесть раз. Маленькая, худая, с большими блестящими глазами – о таких обычно говорят «до старости щенок».

Об Ирине Викторовне тоже говорили бы, будь она повеселее. Увы, плотно сомкнутые губы, напряженная спина и чеканный шаг делали ее похожей на строгого завуча. Общаясь с Варей, Юрина мать всегда вытягивала шею и поглядывала по сторонам – будто выискивала нарушителей порядка.

Она неплохо смотрелась бы тут, читая проповедь. И никто бы не догадался, какие гнилые словечки вертятся у нее на языке.

– Печатает, – прошептала Сара. – Он пишет новое сообщение.

Варя не стала поправлять: не он – она. Руки сунули мобильный сестре, ноги понесли прочь из церкви. Вслед летело телефонное жужжание. Даже если там извинения, что вряд ли, Варя пока не готова их принять.

Она сбежала вниз по ступеням и опустилась на один из металлических стульев под желтоголовым деревом. Попыталась поглубже вдохнуть, но не получилось. Всю грудную клетку забило хламом: обида, тревога, дурное предчувствие. Внутри черепа опять поднялся белый шум, но теперь Варе чудились в нем сухие шелестящие смешки. Новый симптом в бесконечном списке? Она заткнула уши и хорошенько потрясла головой – как если бы хотела освободиться от натекшей воды.