Основные разделы данной главы излагались в моей статье [Скоробогатов, 20116].

Праздность этого класса не обязательно должна выражаться в том, что его представители не делают явного вклада в производственный процесс, как землевладельцы. Если владельцем земли является капиталист или рабочий, то при наличии соответствующих преимуществ в плодородии одной из составляющих их доходов будет рента, наряду с вознаграждением за обеспечиваемый ими фактор. Поскольку рента не является результатом вклада в производство, она и не создает никаких производственных стимулов и, таким образом, потребление соответствующих ей ресурсов не будет превращаться в дополнительный доход для общества.

Откуда берется реальный продукт, получаемый землевладельцами? Его источником является перераспределение, а именно уменьшение доли прибыли; содержание труда остается прежним и не может понизиться по причине пребывания на уровне минимума; значит, возрастающая доля ренты должна проистекать из убывания доли прибыли. Но разве для падения прибыли не достаточно причины в виде роста зарплаты? Получается нет. Если бы можно было так устроить, чтобы при вовлечении в оборот новых земель росла цена только продукта этих земель, зарплата бы тоже росла, но не в такой степени, как она растет при росте цены продукта всех земель, как если бы издержки производства выросли на всех землях. Получается так, что издержки производства продукта земли повышаются только на одном участке, а платить более высокую цену приходится за продукт всех земель. Значит, в случае последнего участка более высокая цена представляет собой просто компенсацию более высоких затрат, а в случае всех прочих земель более высокая цена есть чистый выигрыш землевладельцев. Эта более высокая цена возникает за счет вычета из прибыли, но этот вычет мог бы быть меньше, если бы ограничивался лишь компенсацией самому худшему участку, а не поступал бы одновременно в качестве премии всем остальным землевладельцам.

Причина экономической универсальности емко выражена в следующих словах Р. Хайлбронером: «…большинство, если не все человеческие действия можно объяснить в терминах единой логики, которая накладывает на них свой универсальный отпечаток – отпечаток расчета и оптимального выбора, который и есть “экономика”» [Хайлбронер, 1993, с. 45].

Сюда следует добавить еще одну возможность. По Мальтусу, минимум средств существования задает равновесную численность населения, так что превышение равновесного уровня ведет к катастрофам, возвращающим население к равновесию. Фогель же развивает эту идею, предполагая множественность таких равновесий, допускающих различную численность населения при одном и том же предложении продовольствия. Рост населения при фиксированном предложении продовольствия не обязательно сопровождается катастрофой, а скорее может вызвать уменьшение среднего размера тела и рост смертности [Fogel, 2004, р. 27].

Под «переходом» подразумевается не обязательно полный отказ от предшествующей формы хозяйства, а скорее уменьшение его роли относительно последующей формы.

Подобным образом в будущем Атлантика свяжет Старый и Новый Свет, и притом по похожей причине – вследствие повторного торгового паралича Средиземноморья из-за захвата большей его части другими великими мусульманскими завоевателями – турками.

Таким образом, Киев обозначает тот рубеж на Днепре, после которого шла чужая, неудобная и опасная часть реки. Изначально эта часть реки входила в территорию Хазарского каганата. Неудобной в этом месте река была по причине порогов, а опасной – из-за набегов печенегов и затем половцев.

Данный подход означает, что российские успехи могли бы быть более значительны и долговременны при условии постоянного развития органичной для России культуры. Во главу угла всегда надо было ставить собственную традицию. И ответы на вызовы времени нужно было искать в творческом проникновении в свою традицию, поскольку, если вызов обращен к тебе, ответ на него должен быть найден в тебе самом. Российское же общество всегда искало ответы не в себе, а в других традициях, жило чужой жизнью, что помешало ему освоить себя.

Экстенсивный рост, связанный с поиском дополнительных ресурсов, является давней и продолжающейся традицией освоения территории России. См.: [Skorobogatov, 2014; 2016; Скоробогатов, 2017].

Следует, однако, отметить, что русская колонизация наиболее быстрыми темпами шла на восток, поскольку на этом направлении она не встречала серьезного сопротивления. По этой же причине территориальные приобретения России в своей основной части могли иметь лишь косвенный эффект в отношении будущих войн.

Поэтому Латов определял Московскую Русь как «военное общество, спаянное духом боевого коллективизма» [Латов, 2004, с. 119].

Яркий пример – изобретение Героном Александрийским паровой машины, не приведшее ни к каким экономическим последствиям [Бродель, 1992, с. 559–560].