М. Вебера, да и Э. Дюркгейма в первый период творчества, а также многих последователей и оппонентов социологии во многих странах (в России – П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский, Н. И. Кареев, Н. М. Ковалевский и др.; в Беларуси – И. В. Канчевский), не могли зарабатывать на жизнь социологической работой. Уже один этот факт позволяет исключить какие-либо вненаучные мотивы, ангажированность и т. п. Эти люди строили здание социологии потому, что верили в ее потенциал, считали полезной и необходимой для общества, имея в виду не только свои страны, но и, как правило, судьбы человечества.

Можно, пожалуй, признать аксиоматичным, что новая наука утверждается только тогда, когда отвечает на актуальные общественные запросы, соответствует «духу времени» (М. Вебер) как устойчивой форме ценностного сознания социума. Если это так, то совсем не случайно социология возникла именно во Франции, в стране, пережившей на рубеже ХVIII – ХIХ вв. несколько тектонических потрясений: революцию с не виданным до того террором; взлеты и падения наполеоновского правления; реставрацию монархии с новой спиралью революционной ситуации. Уже Сен-Симон – свидетель и участник (на стороне якобинцев) революции пришел к выводу, что ничего, кроме хаоса и анархии, подобные перевороты не приносят, для преодоления возникающих кризисов «достаточно провести разумные перемены в правительстве и финансах». Но для этого нужны другие люди – не «вольтерьянцы» или «руссоисты», не те, кто готов пойти на подстрекательство и любые жестокости, а те, кто способен поставить во главу угла стабильность, индустриализм, модернизацию. Сен-Симон полагал, что это должны быть промышленники, проникнутые верой в прогресс наук, «новое христианство» и отдающие приоритет общему благу перед индивидуальным. В «Катехизисе промышленников» утверждалось, что главное – не просто рационализировать производство, а создать разумные, научно выверенные методы распределения.

О. Конт, развивая эту мысль, пришел к выводу, что такими людьми могут стать только социологи, точнее – социологически просвещенные промышленники, политики, управленцы, юристы и др. Чтобы такие люди появились, необходимо изменить систему образования, образ мышления и мировоззрение, для чего и нужна социология. Это и есть первая предпосылка необходимости и предназначения новой науки. Ее можно назвать образовательной. Социология нужна для того, чтобы вырастить специалистов, которые смогут грамотно разрешать классовые, трудовые, этнические, конфессиональные конфликты, предохраняя общество от революций, гражданских и религиозных войн, т. е. упреждая разрушение фундаментальных основ и нравственных устоев человеческого общежития. В начале ХХ в. именно социология, без преувеличения, спасла капитализм, предложив в лице тейлоризма, фордизма, теории человеческих отношений, социально ориентированных экономических учений (Маршалла, Кейнса и др.) принципиально новые подходы к пониманию источников классовых и других противоречий и инновационные варианты снижения социальной напряженности.

Вторая предпосылка – гносеологическая. Суть ее заключается в следующем вопросе: «Насколько при существующей системе наук и организации исследований общество способно к самопознанию, а значит, к грамотному решению возникающих проблем и упреждению социальных взрывов?» Классики социологии, анализируя ситуацию своего времени, давали отрицательный ответ на этот вопрос. По их оценкам, в ХIХ в., как и ранее, общественная мысль существовала и развивалась в форме высоких абстракций, в отрыве от повседневности. Наиболее жгучие проблемы, такие как оплата труда, жилищный вопрос, миграция, девиантное поведение, распределение и потребление и т. д., аналитически не затрагивались, только в некоторых странах собиралась статистика об этих явлениях. Общественное мнение не изучалось, более того, считалось, что его репрезентантом являются публикации в газетах и журналах. Общественные науки не имели методов для проникновения в социальную реальность, и в этом они существенно отставали от «наук о природе», успешно осваивающих экспериментальную технику познания. Высоко ценились личные наблюдения опытных людей, хотя их «объективность» оставалась сомнительной. Как результат, в ответ на все новые волны революции, прокатывающейся по Европе, правящие классы лишь усиливали репрессии, разжигая костер противоборства. Все это и отразилось в предложенном О. Контом кратком девизе новой науки: «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы регулировать». Трудно представить более жизненно важную потребность – как в то время, так и сегодня – для любого общества (страны-государства), заботящегося о своем будущем.