Это суровое отношение церкви к государству не могло, однако, удержаться долго и последовательно, и вырабатывается поэтому посредствующая теория, зачатки которой относятся уже к далекому прошлому[198] и согласно которой государство хотя и обязано своим возникновением греху, но установлено с целью защиты против последствий греха: подавления слабого сильным. Именно под защитой церкви государство может смыть пятно своего происхождения[199]. Наиболее известное выражение это учение получило в знаменитой теории двух мечей. По мистическому толкованию одного места Евангелия Луки[200] для защиты христианства даны Богом два меча: церковный и мирской. По клерикальному воззрению оба меча вручены Богом, являющимся в то же время верховным ленным властителем мира, папе, который сам держит духовный меч, а светский передает императору. «Первым борется церковь, вторым – должно бороться за нее государство», – как утверждал Бонифаций VIII. Приверженцы императора утверждают, напротив, что свой мирской меч он получил в лен непосредственно от Бога. Этот литературный спор о положении императора по отношению к Богу есть теоретическое отражение упорной борьбы между церковью и государством.

Но и в новейшее время мы встречаем попытки теологического обоснования государства, и в высшей степени интересно наблюдать, как противоположные партии стараются прикрыть свои притязания Божественной волей, чтобы таким путем найти для них неопровержимое правовое основание. Ибо не только учреждению государства вообще, но и определенному строю его приписывается такая непосредственная Божественная санкция. Из этого факта можно извлечь только один прочный и важный вывод, – что из церковных учений нельзя выводить никаких политических положений, так как каждая эпоха и каждая религиозно настроенная партия с непоколебимой уверенностью выводила благоприятные для нее принципы из теологических предпосылок. Так, во время крестьянских войн восставшие основывали свои требования на Евангелии, а Лютер выступил крайним их противником на основании того же Евангелия. Протестантские монархомахи XVI столетия так же, как и испанские иезуиты того времени, признавали энергичную борьбу с враждебным их церкви королем делом, угодным Богу. Иаков I провозгласил Божественное право Стюартов, а пуритане казнили его сына, ссылаясь на веление Божие. Как Commonwealth of England, так и республиканские государства в Новой Англии создаются под влиянием представления, что в силу Божественного порядка высшая церковная власть, как и политическая, должны принадлежать народу. Но и княжеский абсолютизм считает себя установленным милостью Божьей; Боссюэт доказывает, на основании св. Писания, что этот абсолютизм есть лучшая, угодная Богу форма государства, что короли суть наместники Бога, а престол их – в действительности престол Божий, и в том же смысле высказывается о себе Людовик XIV. В последовавшую за французской революцией эпоху реакции и реставрации этими идеями вооружаются приверженцы легитимизма и члены оттесненных революцией общественных классов, утверждая, что одно только исторически унаследованное, благоприятное для их притязаний государственное устройство обладает Божественной санкцией. Идеи французских легитимистов были затем восприняты немецкими клерикальными писателями и возведены в систему