Так как право – существенный элемент государства, то совершенное познание последнего невозможно без изучения его юридической природы. Государство, упорядочиваемое правом, хранитель и двигатель права, необходимо должно занимать определенное место в самом праве – должно существовать правовое понятие государства[175].

Хотя субстратом правовых понятий и служат объективные и протекающие в самих субъектах социальные явления, но право всегда должно исходить из реальных фактов, ибо целью права, каков бы ни был его характер, всегда является применение его к реальным фактам. Но реальные факты не суть сами правовые понятия. Последние представляют, напротив, абстракции, выводимые из данных юридических правил и имеющие целью систематизировать всю совокупность этих правил с какой-либо единой точки зрения. Поэтому, как уже упомянуто, через посредство правовых понятий познается всегда не реальное бытие, а лишь нормы, предназначенные к осуществлению их в действиях человека. Правовым понятиям как таковым не соответствует какая бы то ни было реальность вне нас. Вне нас существуют материальные тела, но не существует вещей в юридическом смысле, собственности, владения. Вещи в юридическом смысле возникают лишь путем абстракции из регулируемых правом отношений людей к предметам внешней природы и друг к другу. Понятие собственности и владения выводятся из норм, регулирующих отношения человека к вещам. Собственность и владение, вопреки ходячим представлениям, суть не осязаемые или видимые вещи, а исключительно отношения к такого рода вещам с точки зрения норм, долженствующих определять эти отношения. Поэтому когда мы говорим о правах как объектах, то это лишь сокращенные выражения для обозначения в высшей степени сложного процесса, который, конечно, во избежание заблуждений, всегда следует сознавать, но с которым юристу вовсе нет надобности считаться в каждом отдельном случае, как нет надобности художнику при создании его произведений сводить его краски к колебаниям эфирных волн. Эти правовые понятия не суть, однако, фикции, а покоятся на прочной почве существующего, – мира юридических норм. Фикция является лишь заключенным в узкие пределы вспомогательным средством конструкции, предназначенным к тому, чтобы распространять юридические нормы за пределы их первоначальной цели, смягчать суровость формального права, облегчать доказывание в процессе. Отождествление абстракции и фикции было бы возможно лишь в том случае, если бы фикцией назвать все отвлеченное в противоположность материальному миру, – но тогда вся наука представляла бы не что иное, как сумму фикций.

Юридическое познание государства стремится поэтому не к выяснению его реального существа, а к тому, чтобы сделать государство юридически мыслимым, т. е. найти понятие, в котором без внутренних противоречий мыслимы все юридические особенности государства. Познание реального бытия государства должно быть положено в основу этого понятия, но не должно быть с ним отождествляемо. Противники «фикций» в науке государственного права пытались конструировать то, что они признают реальным бытием государства, в то же время и как юридическое существо его. При ближайшем рассмотрении оказывается, однако, что в эту реалистически-эмпирическую конструкцию государства всегда вводился и такой элемент, который является с их точки зрения юридической «фикцией». Это относится к теориям государства как состояния, равно как к теориям, отождествляющим его с народом или властителем, которые эмпирически не могут выяснить