Юридическая ответственность объективно возникает из факта совершения преступления, а дальнейшее ее развитие говорит уже о реализации ответственности.[401] Трудно полностью согласиться с данной трактовкой рассматриваемого понятия. Одной лишь обязанностью нельзя охватить принудительную форму ответственности – она значительно шире, хотя обязанность и является ее необходимым, сущностным признаком.

При подобном понимании юридической ответственности она становится «невидимой». Не совсем ясно, что это за юридическая ответственность в виде обязанности. На наш взгляд, юридическая ответственность как обязанность правонарушителя характеризует статику государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности. Реализация этой обязанности уже связана с осуждением и реальным претерпеванием неблагоприятных последствий. Однако юридическая ответственность не сводится к обязанности, осуждению, реализации санкции, наказанию. Эти юридические явления служат выражением ответственности, и каждое в отдельности в известной степени характеризует ее.

По своей сути это модификация концепции «юридическая ответственность – обязанность», которая получила широкое распространение в цивилистической литературе. Эта концепция во многом связана со спецификой гражданско-правовой ответственности, поскольку некоторые ученые-цивилисты не считают добровольное возмещение ущерба юридической ответственностью. С. Н. Братусь пишет: «Юридическая ответственность – это та же обязанность, но принудительно исполняемая, если лицо (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не исполняет ее добровольно».[402] С. Н. Братусь выступает против понимания юридической ответственности как кары, наказания, но в то же время отмечает, что юридическая ответственность характеризуется и исполнением юридической обязанности под воздействием государственного принуждения.[403] Можно согласиться с тем, что юридическая ответственность неразрывно связана с государственным принуждением, однако здесь возникает ряд вопросов. На каком уровне выступает это принуждение – внутреннем психологическом или внешнем? Является ли юридической ответственностью обязанность, которую субъект выполняет по внутреннему принуждению? Ответив на эти вопросы, можно выяснить, существенно ли отличается рассматриваемая концепция от понимания юридической ответственности как обязанности, вытекающей из факта совершенного правонарушения.

Государственное принуждение неизбежно сопутствует юридической ответственности, является ее характеристикой. В случае совершения правонарушения государственное принуждение первоначально воздействует на психику правонарушителя, принуждая его к выполнению возникшей обязанности. Выполнение субъектом этой обязанности до того момента, как государственное принуждение объективизировалось в конкретные меры процессуального и материального принуждения, не означает, что государственного принуждения не существовало. Государственное принуждение – свойство любой нормы права. Вопрос в другом: на каком уровне действует это принуждение – на психологическом (внутреннем) или внешнем. Таким образом, субъект, добровольно реализуя возникшую обязанность, действует под воздействием государственного принуждения, которое существует в виде реальной угрозы объективизироваться в конкретные меры правового воздействия, применяемые к правонарушителю.

Следовательно, две указанные концепции не являются диаметрально противоположными и не исключают друг друга.